Восстание королевы. Ребекка Росс

меня вырвался тревожный смешок.

      – Я нервничаю, только и всего. Ты же знаешь, я не так хорошо подготовлена, как вы с сестрами.

      Сибилла взглянула сквозь горевшее на солнце стекло – мы услышали, как во двор въезжает еще один покровитель, – и вновь посмотрела на меня.

      – Разве ты не помнишь первого урока госпожи Терезы, когда ты стала избранной Интриги?

      – Я пытаюсь обо всем этом забыть, – коротко ответила я.

      Сибилла сжала мои пальцы и ободряюще улыбнулась.

      – Я освежу твою память. Мы сидели на диване, была гроза, и госпожа Тереза сказала: «Чтобы стать госпожой Интриги, нужно научиться носить маску. В твоем сердце может выть буря, вроде той, что за окном, но лицо должно оставаться бесстрастным. Никто не должен услышать ее ярость в твоем голосе…»

      Постепенно я начала вспоминать.

      Чтобы стать госпожой Интриги, нужно прекрасно владеть лицом и собой, показывать и скрывать то, что необходимо. Это и правда походило на маскарад – искусство прятать истинные чувства.

      – Возможно, именно поэтому я была ужасной интриганкой, – заметила я, вспомнив, как Картье читал мое лицо словно открытую книгу.

      Сибилла улыбнулась и вновь сжала мои пальцы, заостряя мое внимание на своих словах:

      – Если решишь сохранить воспоминание об Интриге, помни о маске. Сегодня изобрази уверенность вместо тревоги.

      Ее слова утешали. Она поцеловала меня в обе щеки, перед тем как отпустить.

      Я вернулась к себе. Ходила среди инструментов Мириай и стопок собственных книг, снова и снова повторяя три представления, которые я так старательно подготовила. К тому времени, как явились горничные, чтобы одеть нас, я вся вспотела.

      Я знала, что каждая знатная и преданная страсти валенийка носит корсет, но все же не была готова сменить привычное, простое платье избранной на клетку из китового уса и причудливые кружева.

      Впрочем, как и Мириай.

      Мы стояли лицом друг к другу, пока служанки зашнуровывали нам корсеты, дергали и тянули за ленты. Я видела боль в глазах Мириай, когда она восстанавливала дыхание, пытаясь привыкнуть к новой одежде и необходимости держать спину прямо. Я делала то же самое. Она держалась лучше меня, научилась за годы выступлений. Моя осанка, испорченная сидением за книгами, оставляла желать лучшего.

      «Нет страсти без боли», – сказал однажды Картье, когда я пожаловалась на головную боль на уроке.

      Я приветствовала ее этой ночью – агонию, сочетавшуюся со славой.

      Неудивительно, что я ахнула, когда из свертка достали мой наряд на солнцестояние: три изысканные вещи.

      Первая – нижние юбки, все в кружевах. Затем верхняя юбка из серебристой ткани с глубоким разрезом. И, наконец, само платье – синий, отливающий сталью шелк, не скрывающий серебра верхнего слоя ткани.

      Верхняя юбка Мириай была розовой, с золотистым отливом, а само платье – розовато-лиловым. Я поняла, что она носит свой цвет – пурпур Музыки, как я – синий, символизирующий глубины Науки. Очевидно, это было сделано для покровителей,