Конец света. Михаил Першин

не очень. Но для доклада не годится.

      – Так а чего ж, трудно переснять, что ли?

      – Да что вы говорите, Евгения Владимировна! Вся лаборатория во главе с академиком Гартом ломает голову: что делать, что делать? А оказывается – переснять! Одна Женя Беркутова догадалась! Нобелевскую премию ей!

      – Всё? Кончил острить? Молодец, пятерка. А теперь объясни, почему нельзя переснять.

      Женя еще немного препирается и ворчит, что́ является свидетельством не сложности объяснения, а его раздражения, после чего объясняет:

      – Телескоп запрограммирован на сканирование определенного сектора неба. Теоретически можно, конечно, прервать программу и переснять испорченный кадр. Но это – ты не представляешь, какой геморрой!

      – А из-за чего это произошло? Грязь какая-нибудь попала?

      – Вряд ли. Там такая система контроля, очистки, вентиляции… В прежние годы, когда снимали на пленку, такой брак сплошь и рядом бывал. А сейчас-то снимок цифровой. Понимаешь?

      – А чего тут понимать? В принципе, как с обычным фотоаппаратом. Или пленочный, или… Хотя, оптика и там, и там.

      – Да, конечно. Оптику в первую очередь проверили. Но, честно сказать, вид у этого пятна – как будто в самом деле какая-то пыль.

      – Космическая!..

      – Ты вот шутишь, а нам не до шуток.

      – А к тебе это какое имеет отношение? Ты расчетами занимаешься.

      – Да, это не моя тема. Но Гаврилыч ко мне отношение имеет. А мне сегодня с ним поговорить надо…

      – Поговори в другой раз.

      – Ой, снова ты со своими советами! Он завтра улетает.

      – В Осаку?

      – Ну! И если мы не пересечемся, мой семинар неизвестно на сколько перенесется.

      – Позвони мне, после разговора.

      Через несколько часов, после обеда. Звонок. Женя берет трубку.

      – Слушаю.

      – Привет, Жень, это я. Как, пересеклись?

      Нервно:

      – Да!

      – Что? Договорились о семинаре?!

      Раздраженно:

      – Нет!

      – А когда?

      Выйдя из себя:

      – Никогда! (И поспокойней.) Он уехал.

      – Ой…

      – Ладно, потом расскажу. Пока!

      На самом деле, кое о чем они договорились. Академик немного отошел от гнева, тем паче, что он успел всыпать по первое число ребятам, обслуживающим телескоп. Всыпание происходило дистанционно (телескоп-то не в Москве стоит), но виновные ощутили в полной мере, что́ значит гнев академика. Однако, гнев гневом, а тем временем он перестроил свой доклад так, чтобы обойтись без испорченного снимка, и на следующее утро у шефа было благодушно-чемоданное настроение. Перед отъездом он вызвал Женю, ласково поговорил с ним и обещал сразу по возращении заняться его работой. Хотя чего там заниматься! Просто назначить дату семинара, и дело с концом!

      Подержанная иномарка, та бригантина, на которой Женя некогда флибустьерствовал, развозя чай и жвачку из оптовых складов по розничным ларькам, в описываемую нами пору была еще достаточно бодра, чтобы баланс между затратами на обслуживание