Квазинд. Том второй. Последний на равнинах. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

тебя одна новость: деньги вперед,– хотел еще что-то добавить, но острый, как штык, взгляд Диззи заставил его прикусить язык.

      Рука По нырнула в карман, уверенно звякнули монеты. В стаканах сердито забулькало. Старик пустил по стойке две порции неразбавленного виски.

      – Что-то ты не очень любезен с нами, старый индюк,—тихо и ласково протянул Опоссум.– А между прочим, мы голодны, как волки, и смиренны, как внуки тетушки Салли. Ну, хватит щупать нас взглядом!

      – Другого вы не заслужили, черт бы вас… – бармен никак не мог сглотнуть вставший пнем комок в горле. Его выцветшие глаза с тревогой оглядывали ухажера дочери: иссеченные каменной крошкой штаны из шкур выдры, грязную, пропахшую потом рубаху в крупную клетку, лицо в шрамах, не знавшее бритвы, как пить дать, уже пару месяцев,– всю его высокую, поигрывающую мышцами, как у жеребца, фигуру.

      В это время за дальним столиком отважно загремели стулья. К стойке подошли несколько человек. Среди них скалой возвышался гигант Кэнби – служащий одной из пушных компаний. Его туша, была затянута в безразмерную оленью куртку с бахромой. Полуобнаженная грудь была покрыта густым, как шерсть, рыжеватым волосом; брось в эти заросли цент – черта с два отыщешь. Он по-дружески хлопнул Диззи Вуда по плечу и рыкнул:

      – Лопни мои глаза – это же Диззи и По! Вот так встреча!

      – Хэллоу, Кэнби, как видишь. Только полегче, парень, не сломай руку,– Вуд, зло зыркнув на докучливых приятелей, опрокинул стакан, сграбастал несколько бутылок виски и пошел прочь. На пути ему попался замешкавшийся спьяну лесоруб, который отпустил в адрес Диззи что-то невнятное. Слова прошелестели негромко, как прошлогодняя листва, упрека в них было не больше, чем на унцию, но в этом сдавленном сипении, как показалось Вуду, прозвучало достаточно вызова. Ослепленный яростью от приема Дженни, он сплеча оглушил лесоруба кулаком. Тот с грохотом собрал стулья, грохнулся на пол и, широко раскинув руки, замер, точно распятый. Из разбитых губ по подбородку засочилась кровь. Люди повскакивали со своих мест и сгрудились вокруг площадки, чтобы лучше видеть происходящее. По мере того как напольные часы отбивали минуты, выражение жгучего интереса сменилось на их лицах презрением. Жестокость и насилие, варварская грубость органически вплетались в жизнь пограничья. А вызов, не получивший отпора, пассивно принятое оскорбление воспринималось как падение мужского достоинства и чести. Кто-то из товарищей волоком подтащил беднягу Стайгера к столу, чертыхаясь, усадил на место: обмякшее тело никак не хотело принимать вертикальное положение. Но Крэйзи это уже не занимало… На прощание он так шибанул дверью, точно хотел поставить новую.

      Все вздрогнули. Кэнби растерянно хлопнул глазами, покрутил пальцем у виска, медвежья челюсть его отвисла:

      – Он что – совсем спятил?

      Глава 11

      По, зыркнув по сторонам и убедившись, что Диззи ушел, прохрипел доверительно:

      – Это темное дело, пузан… Со стариком приключилась одна штука… Он здорово навалил