Фатум. Том третий. Меч вакеро. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

в рубашке, сеньор! Ну что, я подгоню экипаж?

      Де Уэльва удержал ее за подол:

      – Посиди еще рядом, успеется.

      Она не противилась, но и времени не теряла: не раздумывая, отхватила ножом длинный кусок от юбки, ставшей выше колен; осторожно перевязала раненому руку, а оставшийся лоскут намочила водой из фляги. Стараясь не дышать, она омыла ему лицо, выжимая материю так, чтобы капли влаги попадали на шею и грудь.

      – Странно…

      – Что странно? – переспросила Тереза.

      – Признаться, я никогда не видел прежде, чтобы женщина так обхаживала мужчину.

      – Значит, такие были у тебя женщины,– фыркнула Тереза.– А мне так нравится.

      – А я мечтал об этом.

      – Я тоже,– смущенно добавила она, промокнув его лоб.

      Вокруг было тихо и безлюдно, как при сотворении мира. Де Уэльва, держа ее искусанные москитами руки, глядя на густые волосы, что проволочными кольцами ниспадали на уши и серую от пыли шею, задумчиво сказал:

      – С того времени, как Господь создал нас, мы дерзаем создать Его по образу и подобию своему. Пытаемся заглянуть в глаза Бога, не ведая, что это око Бездны.

      – К чему ты это? – голубая жилка явственно проступила на виске девушки. Чуть выше переносицы, между бровями восклицательным знаком сбежались тоненькие, словно трещинки на разбитом стекле, морщинки.

      – Подожди,– задумчиво ответил он.– Веришь, сегодня… когда я бросил последний камень на могилу Мигеля… мне показалось, я заглянул в это… око.

      – И что?..

      – Мне показалось, Творцу не до нас. Мы слишком далеко забрались, Тереза. Он потерял нас из виду.– Они помолчали, прислушиваясь к голосу тишины, прежде чем майор заметил: – Похоже, кошка решила поиграть с мышью. Есть тут у меня в ваших краях друг по имени Монтуа. Только не протянуть бы раньше времени ноги – гостинец хочу послать ему.—Де Уэльва загадочно улыбнулся и, предупреждая встречный вопрос, заключил: – Ну да Бог с ним, это мои счета.

      Он вновь посмотрел на нее, на этого лохматого чертенка в ободранной юбке, и поймал себя на том, что губы его бессознательно расплылись в улыбке. Откуда-то снизу в сердце застенчивой незнакомкой тихо постучалось и вошло светлое понимание СЧАСТЬЯ; он ликовал и был благодарен жизни за то, что они с этой девчонкой с окраины Мехико так прекрасно понимают друг друга, и что им не надо даже слов, а достаточно взгляда. И благодарил случай, что Тереза, оказавшаяся в тот день и час в таверне «Золотой Початок»,– ныне его любовь, именно его, дона Диего де Уэльвы. И что им вместе хорошо и весело!

      Ему вдруг остро захотелось отдать свою жизнь за эту, с черными от земли пятками, танцовщицу, дочку Муньоса, которая раз и навсегда полюбилась его душе.

      – Послушай…

      Она поняла быстрее, чем он сказал, и, отыскав в его подсумке коробку с сигарами, протянула ему.

      – Прикури, я не смогу…

      – Но я… – тушуясь, заикнулась было Тереза, но тут же вжикнула огнивом. Желтые брызги крохотными кометами разлетелись с шипением по сторонам. Смешно вытянув шею, подавшись