Тень Феникса. Андрей Станиславович Горянов

всё пространство вдоль реки.

      Альвин и Домнин, как и всегда, опаздывали. Я сам не очень-то спешил и прибыл гораздо позже назначенного времени, но эти двое были просто виртуозами в этом нехитром искусстве, и дождался я их лишь спустя час, успев даже немного подремать в тени аллеи, связывающей башни-Близнецы. Прибыли они по отдельности, Альвин – в просторном паланкине, который несли четыре загорелых до черноты раба, Домнин – на своем чистокровном жеребце мелькатской породы, которого любил больше жизни и, я подозревал, даже больше собственных родителей.

      – Вы, видно, никуда не торопились, – бросив на друзей раздраженный взгляд, я постарался подняться со своего места как можно более неторопливо.

      – Не ворчи, старик, – усмехнулся Домнин.

      Альвин же просто пожал плечами и отказался комментировать своё опоздание, хотя по черным мешкам под его глазами и едва заметным морщинкам в уголках рта, странно смотрящихся на таком молодом лице, можно было без труда определить, во сколько юный инженер закончил свои труды и сколько часов отвел себе для сна.

      – Дорога только в одну сторону займет часов пять. Обратно придется ехать уже ночью, и еще неизвестно, сколько времени нам придется там провести.

      – Скажи честно: тебе просто хочется высказать накопившееся в душе раздражение или ты ждешь какого-то определенного ответа? Да, мы не правы, да, ты – молодец. Теперь по коням и в путь, и будем молиться, чтобы по пути мы не изжарились до хрустящей корочки.

      Я лишь молча покачал головой и на этом разговор наш исчерпался. Солнце давило так, что разговаривать не хотелось вовсе, и вскоре тишину раннего утра нарушал только цокот ступающих по брусчатке конских копыт да короткие всхрапывания недовольных животных. Альвин арендовал в той же конюшне, где я оставлял Хлыста, первую попавшуюся лошадь, и мы отправились в путь. Пожалуй, он был единственным, из тех, кого я знал, кто не испытывал к этим благородным животным никакого пиетета, а в его собственности содержалась только старая кобыла по кличке Толстуха, которая была подарена ему любящими родителями на четвертый день рождения единственного сына, и с тех пор не знавшая седла. Домнин же, напротив, содержал столько лошадей, что на них запросто можно было бы посадить целый полк. Отец его, видя в сыне недюжинный талант в том числе к животноводству, передал тому управление огромными конюшнями, где разводили скакунов всевозможных пород, в основном, для нужд армии. О том, как у моего друга хватало времени на огромное хозяйство, военное дело, да еще и на периодические затяжные гулянки, я как-то постеснялся спросить.

      Раскинувшиеся за городом виноградники выглядели пустынными миражами, повисшими в дрожащем воздухе. Далеко на западе виднелись тяжелые черные тучи, предвещающие прохладу, и только поэтому я не решился развернуть коня и галопом поскакать обратно под тень спасительных стен города. Природа с трудом выдерживала обрушившуюся на нее жару, и потому среди многочисленных полей непрестанно