Живущий. Анна Старобинец

состояние можно квалифицировать как неблагоприятное для спокойствия, гармонии и целостности Живущего. Вероятно наличие деструктивно-криминального вектора в инкоде (ДКВИ). Коэффициент потенциальной угрозы (КПУ) предположительно 7, что соответствует КПУ у лиц с ДКВИ, наблюдаемых в течение более чем пяти воспроизведений…» – он прервался. Вероятно, что-то в моем лице смутило его. – Если чего-то не понял, спрашивай. Это взрослый разговор, но тебе всего девять.

      – Как именно? – спросил я.

      – Как подсчитали коэффициент? Это просто. Берется…

      – Нет. Как именно произошла эта… пауза? Ведь вы планетарник. Вы, наверное, знаете?

      – Конечно, знаю. И ты тоже знаешь: не больно…

      Мне захотелось царапнуть каким-нибудь острым предметом его зеркальную маску. Так, чтобы с визгом: металл по стеклу. И чтобы кровь из разреза.

      Он поднялся на ноги и отошел на пару шагов, словно бы угадал мои мысли.

      Он прожужжал:

      – Я бы хотел услышать вопросы по существу. По существу разговора.

      Мне вдруг стало скучно.

      – Нет вопросов. Я понял.

      – И что же ты понял?

      – Меня считают преступником.

      – Нет. Отнюдь нет! – Судя по жестикуляции, он говорил с большим воодушевлением, жужжание, впрочем, оставалось таким же сонным. – Деструктивно-криминальный вектор в инкоде – не преступление. Носители ДКВИ – не преступники. Это важно. Как важно и то, что некоторые из носителей ДКВИ – большинство – непременно бы стали преступниками, если бы Живущий о себе не заботился. Именно благодаря этой неустанной заботе тебя направляют в исправительный Дом для лиц с ДКВИ.

      В желудке стало щекотно, как будто кто-то погладил меня изнутри холодной маленькой лапкой.

      – Это навсегда, – спросил я, но прозвучало скорее как утверждение.

      Лапка снова задергалась.

      – …Меня приговорили к пожизненному заключению?

      – Сразу три ошибки в таком коротком вопросе. Во-первых, ДКВИ – это не приговор. Скорее, диагноз. Сигнал опасности. С этим можно работать, и это можно исправить. Поэтому Дом и называется исправительным. Там никого не наказывают, там нет заключенных, там есть исправляемые. Они условно невиновны и работают над тем, чтобы остаться таковыми в дальнейшем. Ну и, наконец, пожизненное… Это же просто смешно! Что может быть пожизненным в твоей вечной жизни? Надеюсь, что все уладится после первой же паузы.

      Первой же… Мне вдруг захотелось его укусить. Сильно, чтобы услышать хруст раздробленной кости.

      – Думаете, я не знаю, что моя первая пауза скорее всего будет последней? Зачем вы врете? Вы разве не знаете, кто я?! – Я почти что кричал. Кажется, я топнул ногой.

      – Никто не знает, кто ты, – спокойно прожужжал он. – Я тоже не знаю. Но я знаю другое. Если ты не хочешь, чтобы твоя первая пауза стала последней, если ты хочешь остаться с Живущим, твоя злость неприемлема. Живущий полон любви, и каждая Его частица в равной степени любит другую… У тебя есть пятнадцать минут,