Охотник за судьями. Кристофер Бакли

что выехал из леса. По словам Ханкса, пуритане верили, что природа – обиталище дьявола во плоти. Сначала Балти счел это глупостью, суеверием. Потом деревья сомкнулись вокруг путников, прокладывающих путь все дальше в лес, и насмешка в душе Балти сменилась дрожью. Балти был городским обитателем. Крыши Хартфорда, показавшиеся на другом берегу, ниже по течению, его весьма обрадовали.

      – Как называется эта река? – спросил он у паромщика.

      – Смотря кто спрашивает.

      Балти вздохнул. Еще один наглый новоанглийский простолюдин? Неужто в этой унылой глуши никто не имеет понятия об элементарной учтивости?

      – Я спрашиваю.

      – А вы откудова будете?

      – Из Лондона. Это великий город на великой реке, и она зовется Темза, кто бы про нее ни спрашивал.

      – Не слыхал про такую. Голландец сказал бы вам, что эта река называется Пресная. Но голландцев теперь в округе не сыскать. А мы называем ее Великой рекой. Она такая и есть, великая. Гляньте, какая она распрекрасная, вся темная. Старикашка Дильдоног еще пытается заявить на нее права. Но мы теперь на него плевать хотели, верно, мистер Ханкс?

      Тот ухмыльнулся.

      Паромщик изверг из себя сгусток харкотины цвета жевательного табака. Балти бочком отодвинулся, чтобы не попасть под извержение.

      – Кто же этот старикашка Дильдоног?

      – Стёйвесант, – сказал Ханкс. – Губернатор Новых Нидерландов. Часть которых некогда составляла эта плодородная черная пойменная земля.

      – Отчего же он так зовется?

      – Ему оторвало ногу пушечным ядром, когда он пытался выбить испанцев с острова Сен-Мартен. Теперь он ковыляет на струганой деревяшке.

      – Это башка у него деревянная, – встрял паромщик. – Как у всех голландцев.

      – Стёйвесант, он стреляный воробей. Может, вы с ним даже познакомитесь.

      – С какой стати мне знакомиться с губернатором Новых Нидерландов, если наш путь лежит в Нью-Хейвен?

      Ханкс пожал плечами:

      – Возможно, в Нью-Хейвене мы узнаем, что ваши цареубийцы сбежали в Новый Амстердам. Английские беглецы часто ищут там спасения. Стёйвесант с радостью их принимает. Таким образом он кажет нам кукиш.

      – Зачем же он это делает?

      – Как давно, говорите, вы на службе у Короны?

      – Я ничего об этом не говорил.

      – Но вы должны знать, что отношения между Англией и Голландией весьма далеки от сердечных.

      – Что-то слышал.

      – Граница между Новой Англией и Новыми Нидерландами почти не обозначена. Стёйвесант вечно на это жалуется. Ему кажется, что у него отхватывают куски земли. Он вечно посылает своих людей прибивать в лесу жестяные таблички: «ЗДЕСЬ НАЧИНАЮТСЯ НОВЫЕ НИДЕРЛАНДЫ. ПОДИТЕ ПРОЧЬ С ЧУЖОЙ ЗЕМЛИ, ПОГАНЫЕ АНГЛИЧАНЕ». Поганые англичане сдирают таблички и продают индейцам, которые переплавляют их в наконечники стрел. И эти стрелы пускают равно в англичан и голландцев. Круговорот, если можно так выразиться.

      – А если я все же встречу губернатора Стёйвесанта, как мне к нему обращаться?