Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте. Юлия Ефимова

кузену Дайруса. Фангария – восточная область Лодивии на границе с Барундией – обладала небольшим флотом и мечтала о самостоятельности, чего король Лодивии Урмас Десятый допустить не мог, время от времени делая попытки отобрать флот в пользу лодивийской казны. Стефан на время передал Дайрусу корабли и раздобыл денег, взамен Дайрус пообещал помочь Фангарии в борьбе за независимость, обеспечив торговому флоту Стефана беспрепятственный проход по Нейскому каналу. Он выполнит обещание, если станет королём Сканналии! Правда, Дайрус уже не верил, что сможет это сделать.

      Дайрус остановился у сиротливого костра, отмахнулся от плосколицего узкоглазого слуги, суетившегося над огнём, и присел на бревно, которое Дим ухитрился сохранить сухим. Дим, как и Мая, имел более сложное имя – Дайрус даже произнести его не мог. Никто не знал, из какой он страны, да никто и не интересовался. Гиемон просто всучил Дима племяннику, не слушая возражений. Может, шпионить поставил? Ну и хрен с ним, зато травяные отвары у него отменные, особенно если добавить туда кое-чего покрепче: Дайрус продрог до костей.

      Мая присела рядом, сняла с плеча деревянный футляр, обшитый выцветшей кожей, поелозила ключом в замке и вытащила тетрадку. Раскрыв её, она пробежала глазами страницу, задумчиво подняв лицо к беспросветному небу. Дождь прекратился, зато ветер не умолкал, заставляя страницы дёргаться словно живые.

      От соседнего костра раздался взрыв смеха. Дайрус заметил насмешливые взгляды, которые наёмники бросали в их сторону. Он невольно прислушался.

      – …ну вот, порезвились мы, тут этот козёл приставил мне нож к горлу с вопросом: «Какой церкви поклоняешься?» Прикинь, только что вместе бабу сношали, а он лезет со своим вопросом! Её-то этот мудак про веру не спрашивал!

      – Исповедать, что ли, тебя собрался?

      – А хрен его разберёт. Полез смотреть, висит ли у меня на шее лик или нет, да только моя верёвочка давно сгинула…

      Дайрус невольно коснулся золотой струны, висевшей на шее. Эктариане верили, что такая вот невидимая струна, состоящая из десяти нитей, соединяла души людей напрямую с Отцом Небесным и после смерти помогала им попасть на небеса. Кончики струны скреплялись на груди. Эктариане, в отличие от зарианцев, носили на струне лик сына Божьего Зарии или его смертной матери Миры, вырезанный на тонкой пластинке. Внешне это было самым заметным отличием между зарианцами и эктарианами: зарианцы считали лики проявлением идолопоклонничества, боролись с ними изо всех сил.

      – А ты? – вклинился в мысли Дайруса голос наёмника.

      – А чего я? Захочешь жить, скантом обзовёшься.

      – Тогда тебя и те, и другие пришьют.

      – Да щас. Эктариане и зарианцы друг друга ненавидят больше, чем язычников поганых.

      – Это потому, что язычников не осталось.

      – Уж и не осталось. А кто Таркуруна поминал, глядючи на молнии?

      – Да я ж к слову.

      – Так и я к слову.

      Дайрус