Титановка. Дубль первый. Юрий Евгеньевич Иванов

на солнце чешуей, в ерик полетел весь дневной улов старика.

      – Во, допрыгался, старый! – почти плача, выдавила баба Варя.

      – Нас обворовали, насосы украли, посуду алюминевую, а он смеется, гад.

      Яткер с трудом приподнялся на локтях, глянул на жену, заплетающимся языком прошамкал, передразнивая:

      – Укра-а-ли, обворова-а-ли!.. Дура ты, Варюха! Моторы кролики зарыли. В землю говорю.

      Голова старика упала, тело содрогалось: он хохотал. Старуха в надежде кинулась к крольчатнику, прихватив по дороге совковую лопату. Послышалась возня, брань, методичные удары лопаты о мягкий грунт.

      – Давай, Варюха, копай глубже, точно говорю, моторы там! Ха-ха! Кролы… ха-ха-ха… – громко кричал Яткер.

      В сарае что-то хрустнуло. Наружу полетел обломок черенка и штык лопаты.

      – Чтоб тя! – выругалась старуха.

      – Да ты копай, рой, Варюха, ха-ха-ха! – не унимался дед, катаясь по земле от хохота.

      – Копаю, милый, уж до водицы докопалась, – старуха выдернула из поленницы сучковатое березовое бревнышко, направилась к мужу. – Копаю, батюшка, помощничек ядреный , – она занесла полено над мужем… И опустила аккурат на лоб.

      – Ы-э-х! – выдохнул старик, его смех прервался.

      – Убила? – старуха упала на колени, стянула с головы платок и припала к груди деда.

      –Точно убила – не дышит! – растерянно прошептала она.

      – Милый ты мой! Зашибла я тебя! – всхлипывая, стала причитать баба Варя.

      Толпа за оградой притихла.

      – В чем дело? Что тут интересного? – раздался волевой голос из-за толпы.

      – Да тут человека убили, – уронил кто-то из толпы.

      – Посторонись, пропусти милицию! – невозмутимо ответил тот же голос.

      Толпа расступилась. Здоровенный детина, лет тридцати пяти в выцветших трико с отвисшими коленками, в галошах на босу ногу, в застиранной майке неопределенного цвета, ступил в огород.

      – В чем дело, я спрашиваю, – участковый поправил форменную фуражку, единственное доказательство его принадлежности к «органам».

      – Тут я, Лев, сюда иди! Скорее! Я мово… – баба Варя запнулась, отрывая зареванное раскрасневшееся лицо от груди мужа. Участковый двинулся ей навстречу. Баба Варя поднялась с колен.

      – Даже не знаю, как случилось… – она обернулась к Яткеру и обомлела: старика рядом уже не было.

      – Где жертва? – спросил, приблизившись, участковый.

      – Я – жертва! – с обидой закусывая губу, проскулила баба Варя.

      – Где убитый?

      – Вон, симулянт! – старуха указала рукой на колышащиеся ветки кустарника. – Утек, зараза!

      Участковый пожал широкими плечами, лениво повернулся, двинулся к калитке.

      – Чо столпились, рты пораззявили? – грубо сказал он собравшимся. – Расходимся! – и с долей сарказма добавил, оборачиваясь к бабке.

      – Эй, жертва, слышь, форму верни!..

      ***

      Прятали деда Яткера всем селом: по чердакам, подвалам. Пока старуха обыскивала одних, его хоронили их соседи.

      – Мово непутевого не видали?– с порога спросила баба Варя.

      – Чем