Детектив из «Мойдодыра». Том 3. Григорий Лерин

крестик гораздо быстрее, и сами отвезли по назначению. И еще я сильно засомневался, что утечка информации произошла в ведомстве Бориса Борисыча. То, что пропавший крестик оказался у меня, из посторонних знал лишь один человек – Лаврушин Петр Вениаминович.

      Вернувшись, я сразу позвонил Чарику, рассказал ему о наезде и попросил присмотреть за квартирой. Хоть Чарик и не являлся моей собственной «крышей», охранять Наташку и Иришку входило в его непосредственные обязанности, чем я частенько пользовался. Чарик выслушал молча, лишь пару раз неопределенно хмыкнул и пообещал прояснить ситуацию.

      Вся эта заваруха действовала на нервы и нравилась мне все меньше и меньше. Я прогнал Ленку домой и, покрутившись у телефона в ожидании звонка от Чарика, решился и набрал номер золотых дел мастера.

      Стоило мне представиться, как виноватый голос Петра Вениаминовича выдал его с головой.

      – Здравствуйте, Виктор! А я вам домой все утро звоню, весь изнервничался, понимаете ли. Сначала не подходил никто, а потом девочка ответила: «Мама в ванной, папа на работе. До свидания». И положила трубку. Это ваша дочь? Очаровательная малышка.

      – Малышка очаровательная, чего не скажешь о вас, – хмуро ответил я. – Оставьте ваши комплименты для уважаемых людей, уважение которых вы не хотите потерять. Лучше расскажите-ка, в какое дерьмо вы меня вляпали.

      Лаврушин совсем расстроился и минут пять беспрерывно извинялся, уверял, что он никоим образом не хотел, и даже не представлял, а потом понуро заметил, что у него для меня есть и хорошие новости.

      Не могу сказать, что хорошие новости мне очень понравились.

      Конечно, заинтригованный ювелир не удержался и позвонил Платоше – Платону Ивановичу Анисину, мастеру художественной обработки металла, известному не только в сибирской Азии и отечественной Европе, на стыке которых как раз и проживал, но и далеко за пределами. Маэстро дурака валять и скрытничать не стал и с гордостью сознался, что два таких крестика изготовило юное дарование под его, Платона Иваныча, наблюдением, а третий изготовил сам Платон Иванович под наблюдением юного дарования. Собирался он отвезти изделия на выставки, в Питер и в Англию, но не успел. Прознали про чудо-крестики ценители, которым очень даже неудобно отказывать, и раскупили все три в течение одной недели.

      Лаврушин разохался и рассыпался в восторженных оценках, не забыл упомянуть и о том, что из-за одного крестика кого-то уже убили, и происхождением изделия интересуются. Мол, смотри, Платоша, затаскают – будешь знать, как втихаря шедевры лепить. А Платон Иванович оказался в курсе – был у них уже небольшой переполох по этому поводу. Шедевр-то во всероссийский розыск попал, а супруга вице-губернатора на всех приемах таким же точно крестиком солнечных зайчиков пускает на зависть остальным супругам. Столько Платоше крови попортили с расспросами и угрожающими намеками о неразглашении тайны клиента, пока не выяснили, что