Завтра на РАБоту. Александр Поехавший

своей сладости и буквально таял во рту. Но всё прошло не совсем так, как всегда. Объём был больше обычного, и Икар сильно подавился. Выдающийся момент оказался смазанным, и полным-полно Пищи разлетелось в разные стороны.

      – Ну как же так? – с досадой промолвила девушка, закончив с этим маленьким делом и присев на пол.

      – Я что-то немного задумался, – виновато признался он.

      – Ты постоянно задумываешься, никак не расслабишься, убери куда-нибудь эти лакомые кусочки, потом доешь. Ты принёс что-нибудь? – спросила она, задрав широкие брови и слегка округлив глаза.

      Икар извлёк кусочек Копры из таза и принялся раззадоривать Аэлиту, водя им у неё перед ртом. Наконец, она поймала нужный момент и вонзила свои зубы в Хлеб жизни.

      – Вкусно, да? – поглаживая её зализанные волосы, спросил он. Она энергично закивала с туго набитым ртом. Он наполнил стакан Уриной из того же тазика и заботливо вложил ей в руку – Тебе не кажется?.. Вкус улетучился и понимаешь…

      – Икар, – перебила она его, – вот ты беспрестанно что-то там воображаешь. То тебе нужно сходить куда-то далеко, то упрятываешь что-то, теперь ещё и вкус пропал у Еды. Всё идёт хорошо.

      Исходя из её коротких рассказов, Икар постиг, что Аэлита обожала странствовать. Она перебегала из соты в соту и подолгу оставалась с их жильцами. Она особо не трепалась, а лишь слушала типичные истории: кто насколько освободился, как много съел Копры и выпил Урины, кто уже сколько раз рожал. Её белоснежные волосы всегда были увлажнены, потому что большой склонностью Аэлиты было принимать опорожнение Уриной напрямую от другого. В эти чудесные мгновения она крепко зажмуривала глаза от услады, разевала пошире рот и вываливала язык. Тонкими пальцами она массировала свою орошаемую голову. Падающие капли Урины всасывались в длинные, слегка волнистые волосы. Воистину Урина являлась золотом, ибо подменила собой все сокровища и ресурсы многострадальной планеты.

      На этот раз Аэлита осталась с Икаром, и сколько невозвратного времени она там уже скоротала, – было не важно, так как ход времени в Копрограде не имел никакого значения. Ни подсчётов и прогнозов, ни планов и упущенных чаяний. Это был вечно свободный, всегда нужный и правильный момент настоящего без быстротечных часов, быстролётных дней, установленных графиков, ежедневников, запланированных сроков. Не было тут даже и само́й истории, кроме личных, которые кратко рассказывались и тут же легко забывались.

      Икар намесил строительной смеси и приделал отвалившиеся ножки к поломанной мебели. Они уселись друг напротив друга на небольшие стульчики около костра и равнодушное пламя огня занимало их своей тайной игрой. В последнее время он пребывал в томительном ожидании, когда же она в конце концов самостоятельно ускользнёт в очередное путешествие. Там на неё освобождался бы и питал своей Копрой кто-то иной. Только после этого Икар смог бы хорошенько помыслить и ещё раз притронуться к своей