Ответ «Москвитянину». В. Г. Белинский

название петербургского направления, чем московского. По крайней мере, сколько мы знаем славянофильство, оно совсем не так ново на Руси, как, может быть, думают сами последователи этого учения. Кому неизвестно, что успехи Карамзина в преобразовании русского литературного языка вызвали, в начале нынешнего столетия, партию, которая, вооружаясь против его нововведений, думала отстаивать от иноземного влияния родной язык и добрые праотческие нравы! Как вы думаете, не сродни ли эта партия нынешним славянофилам?{6} Вот несколько стихов на выдержку из послания Василия Пушкина к Жуковскому, пьесы, по которой можно, до известной степени, судить о живости и характере борьбы двух партий нашей литературы того времени:

      . . . . . . . . .

      В чем уверяют нас Паскаль и Боссюэт,

      В Синопсисе того, в Степенной книге нет,

      Отечество люблю, язык я русский знаю;

      Но Тредьяковского с Расином не равняю, —

      И Пиндар наших стран тем слогом не писал,

      Каким Баян в свой век героев воспевал.

      Я прав, и ты со мной, конечно, в том согласен;

      Но правду говорить безумцам – труд напрасен.

      Я вижу весь собор безграмотных Славян,

      Которыми здесь вкус к изящному попран,

      Против меня теперь рыкающий ужасно.

      К дружине вопиет наш Балдус велегласно:

      «О братие мои, зову на помощь вас!

      Ударим на него – и первый буду аз.

      Кто нам грамматике советует учиться,

      Во тьму кромешную, в геенну погрузится;

      И аще смеет кто Карамзина хвалить,

      Наш Долг, о людие, злодея истребить».

      . . . . . . . . .

      Итак, любезный друг, я смело в бой вступаю;

      В словесности раскол, как должно, осуждаю.

      Арист душою добр, но автор он дурной,

      И нам от книг его нет пользы никакой.

      В странице каждой он слог древний выхваляет

      И русским всем словам прямой источник знает:

      Что нужды? Толстый том, где зависть лишь видна,

      Не есть лагарпов курс, а пагуба одна.

      В славянском языке и сам я пользу вижу,

      Но вкус я варварский гоню и ненавижу.

      В душе своей ношу к изящному любовь;

      Творенье без идей мою волнует кровь.

      Слов много затвердить не есть еще ученье:

      Нам нужны не слова, нам нужно просвещенье.{7}

      Видите ли: и здесь уже люди, объявившие себя против европейского образования, названы славянами: а далеко ли от славян до славянофилов? Правда, с обеих сторон здесь спор чисто литературный, потому что другого тогда и не могло быть; и разумеется, славянофильская партия нашего времени двинулась дальше своей прародительницы. А где было гнездо этой старой славянской партии? – в Петербурге. Послание, из которого мы выписали несколько стихов, написано было в Москве – центре литературной реформы того времени. В последнее время

6

Белинский имел в виду «Беседу любителей российской словесности» (1811–1816) во главе с адмиралом А. С. Шишковым. «Шишковистам» противостояло литературное общество «Арзамас» (1815–1818), состоявшее из последователей Карамзина. Участник общества, поэт К. Н. Батюшков, высмеял «шишковистов» в сатире «Видение на берегах Леты», в которой впервые употребил термин «славянофил».

7

«Стихотворения Василия Пушкина». Спб., 1822, стр. 8–9. Белинский мог пользоваться также и посмертным изданием 1835 года.