Век-волкодав. Андрей Валентинов

взглянув угрюмо, подвинулся, освобождая место, руку протянул.

      – И тебе, Леонид Семенович, не болеть. Зря я тогда не настоял, чтобы тебя к нам вернули. Было бы одной проблемой меньше.

      – Есть человек – есть проблема, – охотно согласился бывший старший оперуполномоченный. – Нет человека – нет проблемы.

      Бокий взглянул недоуменно, и Леонид поспешил пояснить.

      – Так о товарище Сталине говорят, о его кадровой политике. Когда Иосиф Виссарионович узнал, то очень обиделся.

      Председатель ОГПУ неодобрительно покачал головой:

      – Шутки у вас в ЦК… Человек есть – и проблема тоже есть. Леонид Семенович, ты помнишь Москвина? Ивана Москвина, он при тебе был заведующий отделом Петроградского комитета? Иван Михайлович, белесый такой, голову бреет. Он потом стал секретарем Северо-Западного бюро.

      Леонид задумался, но ненадолго. Усмехнулся. «Надеюсь на ваш опыт, товарищ Москвин!» Еще один знакомец Черной Тени.

      – Я его недавно у товарища Каменева встретил. То-то, показалось, что лицо знакомое! К нему Лунин, который Николай, по фамилии обращается, а я понять не могу. Интересно, он – настоящий Москвин?

      Отвечать Председатель ОГПУ не стал. Сунул руки в карманы шинели, отвернулся.

      – Мы с твоим начальником, с Кимом Петровичем, договорились. Я не буду вмешиваться в его дела, но за это получу определенные гарантии. В будущем – членство в Политбюро, а сейчас – контроль над Орграспредотделом. Заодно почищу там все до белых костей, так что Киму одна только выгода. Сам я в Генеральные не собираюсь, но Орграспред – это действительно гарантия от случайностей. Иван Москвин – мой друг, и, кстати, очень хороший работник. Кандидатура на заведование отделом уже согласована в Политбюро…

      Бокий замолчал, потом резко повернулся:

      – Что, не знаешь? Тебя хотят сделать его заместителем. Зиновьев хочет. Понравился ему Лёнка Пантелеев! Ты же теперь всем питерским – кровный враг, вот и будешь костью в горле. Откажись! Я с Кимом уже говорил, он на тебя кивает. Мол, приказать не могу, нельзя человеку карьеру ломать. Я его понимаю, лишние глаза в Орграспреде ему не помешают. Откажись, Леонид Семенович!

      Товарищ Москвин еле заметно улыбнулся. Товарищ Ким – он такой! Отвечать, однако, не спешил.

      – Во Францию, говорят, едешь?

      Бокий резко обернулся, посмотрел в глаза:

      – Ты работаешь по Парижскому центру, по бывшей Российской Междупланетной программе. Помогу! Скажи, что нужно.

      Товарищ Москвин взгляд выдержал. «Гранатовая бухта. 15 мая, 7-го года. Тускула.». Вот оно!

      – Два иностранных паспорта, один – на мою фамилию… А то, сам понимаешь… «У нас, братцы, пашпорты своеручные, своеручные пашпорты, все фальшивые.»

      – Эстонские, – быстро перебил Бокий. – Сделаем.

      – И две чековые книжки, номерные счета, банк в Швейцарии. Много не прошу, но так… Чтобы было.

      В ответ – нежданная улыбка.

      – Будет, Леонид Семенович. И со всем прочим поможем. Значит, договорись?

      Товарищ Москвин протянул руку: Пожатие вышло крепким и резким, до боли в пальцах.

      – Отлично! –