Фотограф смерти. Екатерина Лесина

в клинике. Но любопытствующие и до клиники доберутся. Станут выспрашивать, вынюхивать… или прямо обвинят?

      Дашка натянула одеяло на голову: она подумает обо всем завтра.

      Но сон не шел, дождь усиливался, тоска тоже. И Дашка встала. Она дошла до кухни, вытащила начатую бутылку ликера и, плеснув в стакан, подняла его:

      – Ваше здоровье, господа. Чтоб вам всем…

      Но уснуть не выйдет. И Дашка нашла себе занятие.

      Белый лист на столе. Пара карандашей и старая резинка. Бутылка. Бокал. Память.

      Лицо, которое не было живым, но должно было таковым казаться. Если обратиться к Вась-Васе за снимком… Дашка не станет обращаться.

      Вторая линия рассекла лицо надвое, третья и четвертая довершили разделение. Лоб высокий. Нос широкий. Толстые губы и мягкий подбородок.

      – Точка, точка, запятая, – мурлыкнула Дашка, вырисовывая левый глаз, – вышла рожица кривая.

      И правый получился почти симметричным.

      А ликер закончился. И дождь тоже. Спать пора? Пора. Теперь она сумеет заснуть.

      Утро принесло еще одну порцию стыда и звонок в дверь. На пороге стоял Артем.

      – Привет, звезда моя, – он отсалютовал скрученной в трубочку газетой. – Держи. Читай. Наслаждайся. Заодно можешь чаем угостить. Или кофеем. Я не привередливый.

      – Обойдешься.

      Дашка газету брала с брезгливой настороженностью. Анонс на первой полосе. И статья на разворот.

      – Я был предельно объективен! – Голос Артема донесся с кухни. – Так что с тебя причитается.

      – Леденящие кровь события? – Дашка хмыкнула. – Загадочная смерть в морге? Ты приврал.

      – Самую малость. Ты что пить будешь? Чай? Кофе? Коньячок? Смотри, старушка, так и в алкоголики недолго записаться.

      Статья была почти нейтральной. Имя Тынина не поминалось. Зато имелась фотография Дашки. Господи, ну и страшна же она! Волосы дыбом, взгляд бешеный, оскал волчий. Когда это Артемка снял? В клубе? У дома? А разницы нет – отвратительно вышло.

      – Личность пока не установили, – Артем появился с двумя кружками. – На вот, похлебай горяченького – полегчает.

      Горячий чай был в меру крепок и в меру сладок. Следовало бы сказать спасибо, но Дашка сдержалась: обойдется.

      – Итак, имеем неизвестного с липовыми документами и странными сексуальными фантазиями.

      – Не в сексе дело, – буркнула Дашка.

      – Да ну? И почему же?

      Насмешка в глазах задела. За кого он Дашку принимает?

      За дуру с явной склонностью к алкоголизму.

      – Слишком сложно. Сексом он и внизу мог бы заняться. Но он потащил тело наверх. И заметь, на руках нес. Мог споткнуться, уронить, разрушить собственную работу. Для чего?

      – Для чего? – эхом повторил Артем.

      – Принес и уложил…

      Дашка замолчала, прикидывая возможности. Верить мальчишке нельзя, это понятно, но использовать – можно. Обратись она к Вась-Васе, тот изымет фотографию и скажет не вмешиваться. Артемка – дело другое… третье и четвертое.

      И