Парашюты над Вислой. Александр Усовский

непрерывно взлетающих, садящихся, рулящих и гудящих, как скопище огромных шмелей, «пешек» в капонирах одиноко скучала полудюжина транспортных «дугласов», да на стоянке скучилось звено По-2, исполняющих обязанности связных самолётов.

      «Дуглас» управления укрылся в самом дальнем капонире, подальше от любопытных глаз – и на то была причина.

      Группа выгрузилась у самолёта, и капитан Савушкин, критически оглядев своё войско – скомандовал:

      – Переодеваемся!

      Бойцы, не спеша, скинули с себя гимнастёрки, пилотки и галифе, и, оставшись в исподнем – развернули брезент с грудой серой униформы.

      Савушкин достаточно придирчиво оглядел свой мундир гауптмана, выбрал фуражку – и тоже принялся переодеваться. Бриджи пришлись впору, а вот мундир оказался излишне просторным – и капитан, накинув его, почесал затылок.

      – Костенко, глянь, вроде великоват? Когда мерял – был вроде как раз, а сейчас болтается, как на корове седло…

      – Та ничого страшного, товарищ капитан, мы ж по легенде драпаем неделю, могли и схуднеть!

      – Логично. Ладно, главное – чтобы сапоги пришлись впору.

      По летнему времени Савушкин носил лёгкие брезентовые сапожки, выкроенные Сазоновым из трофейного танкового чехла – после такой обувки немецкие офицерские хромовые сапоги с жёстким голенищем попервоначалу показались ему более инструментом пытки, нежели обувью. «Ладно, привыкну.» – решил капитан, и, вправив в ремень кобуру с «парабеллумом», на немецкий манер, слева от пряжки – прошёлся в своей новой ипостаси вдоль самолёта. Несколько раз подпрыгнув, присев и проделав парочку простейших упражнений – пришёл к выводу, что форма вполне годная. Теперь главное – не высовываться из капонира…

      Группа тоже переоделась. Кителя и бриджи у всех оказались ношеные, но целые и чистые, кепи и пилотки – достаточно выцветшие, чтобы не вызывать подозрений, но вполне годные для строя, сапоги у Костенко, Строганова и Некрасова – хоть и поношенные, но не прохудившиеся, из добротной юфти, Котёночку же достались шевровые ботинки с высокой шнуровкой – на его ногу тридцать девятого размера немецких сапог у Метельского не нашлось. Наверх кителя Котёночкин накинул «пантерку» – куртку камуфляжной окраски, в какой у немцев щеголяла мотопехота танковых и моторизованных дивизий вермахта и особенно СС, «панцер-гренадёры». Савушкин хмыкнул, но ничего на это не сказал – как-никак, они теперь бойцы авиаполевых частей Люфтваффе, а как говорил капитану один знакомый пилот в полку офицерского резерва – там, где начинается авиация, кончается порядок. Что у нас, что у немцев…

      – Строганов, ты рацию освоил?

      Радист, быстрее всех переодевшийся и теперь внимательно изучающий таблицу частот – поднял голову и кивнул.

      – Так точно, товарищ капитан, майор всё объяснил и инструкцию на русском языке дал. Но там всё и так понятно, и удобнее, чем наш «Север». Хоть «Север» и хорош, ничего не скажу…

      – Понял. Ладно, изучай свой талмуд, ты у нас завсегда