Резус-фактор. Надежда Волгина

висках.

      – Титр антител в вашей крови превышает допустимую границу. В таком количестве мы его называем значимым. Чтобы и дальше контролировать состояние плода, требуется дополнительное обследование. Какое именно, мы будем решать коллегиально с генетиком нашей клиники. Но перед этим я должен провести визуальный гинекологический осмотр и взять у вас мазок на микрофлору влагалища…

      Боже мой! Он говорил книжными фразами, ничего такого, что не слышала раньше, я от него не услышала сейчас. Так почему же мои щеки пылают так сильно, что готовы взорваться? И что сам этот врач увидел смешного в собственных же словах? Почему эта дурацкая улыбочка не сходит с его губ?!

      – Но…

      Это я произнесла, чтобы хоть что-то сказать в собственное оправдание. На самом деле, я понятия не имела, что можно ему сказать, да и голосовые связки мои пришли, кажется, в полную негодность. А еще я задыхалась, и Шевцов это безошибочно понял.

      – Вот, выпейте воды, – встал он из-за стола, взял с тумбочки графин с водой и наполнил ею стакан.

      – Спасибо! – просипела я и с жадностью припала к стакану.

      Дышать стало немного легче, и даже вернулся дар речи.

      – Что за обследование? – посмотрела я на доктора, который не вернулся за стол, а продолжал стоять рядом со мной и разглядывать меня с высоты своего роста.

      Невольно обратила внимание, как идет ему этот костюм. И снова вспомнила его обнаженный торс, будь он неладен!

      – Это нам и предстоит решить. В вашем случае требуется амниоцентез или кордоцентез.

      – А если по-русски? – нахмурилась я, не поняв ни одно из произнесенных им слов.

      – Исследование околоплодных вод или пуповинной крови, – кивнул врач, но явно не мне, а каким-то своим мыслям.

      К слову, он, наконец-то, перестал лыбиться. И на том спасибо.

      – Еще потребуются дополнительные анализы крови – на сифилис, гепатит и ВИЧ. Ну и на днях вам сделают УЗИ для уточнения срока гестации, расположения плаценты, предлежания… В общем, чтобы исследовать особенности вашей матки и придатков.

      Все это он проговорил ровным безэмоциональным голосом и вернулся за стол. Раскрыв мою историю, принялся в ней что-то писать. Не глядя на меня, бросил:

      – Переодевайтесь и ждите меня в кресле. Буду через пару минут…

      Ну а я что хотела, чтобы он забыл вдруг о своих обязанностях? Размечталась, называется! И с какой это стати я вдруг решила его стесняться. Он не первый гинеколог-мужчина в моей жизни – так откуда такая ненормальная реакция?

      В общем, я заставила себя подняться из кресла и направилась к ширме, попутно отмечая, что и та не белая, а узорчатая – совсем не в стиле привычных больниц.

      За ширмой ничего, кроме вешалки и современного гинекологического кресла не было. Разве что, еще тумбочка. Много времени на переодевание я не могла себе позволить потратить, чтобы не делать этого при докторе. Ну и небесно-голубой халатик оказался до неприличного коротеньким. Впрочем, так и надо, чтобы не задирать еще и его, когда лезла на кресло.

      Я