Один день Дениса Ивановича. Хроники конца света. Вячеслав Манягин

вздохнул с облегчением.

      Проезд эвакуатора нарушил четкий ритм, и перед входом выстроилась небольшая цепочка мужчин. Один за другим они начинали движение к станции монорельса. Повинуясь настойчивому сигналу, Денис Иванович так же занял свою очередь и сделал шаг вперед.

      Он размеренно шел, соблюдая дистанцию и ритм, навязанный ему бодреньким маршем, но мысли его лениво текли параллельно звукам трансляции. Сейчас можно было расслабиться, невидимый цензор не давил посторонних воспоминаний, как это было утром перед работой. Эта свобода мысли – Денис Иванович точно знал – была частью системы релаксации тех, кто работал над проектом.

      Женщин для эмоциональных батарей можно было легко найти. Таких как он – нет. Они – генетики, электронщики, кибернетики – были невосстанавливаемым ресурсом. Как нефть или газ. Университетов больше не было, профессора исчезли давным-давно, когда еще понимали смысл слов «государственные ассигнования на фундаментальные науки», но о самих ассигнованиях только вспоминали. Теперь некому и некого было учить. Такие как он были последние из могикан, выжившие в резервациях нового мира. Их надо было беречь, пока в пирамиду не будет уложен последний кирпичик.

      А пока им позволялась некоторая вольность. Иногда Денису Ивановичу казалось, что некто, сидящий в центре паутины, сам наслаждается всплывающими в сознании людей картинами навсегда потерянного старого мира: летнего вечера, домашним запаха жареной с луком картошки из распахнутого окна, голосами детей. И наслаждаясь ими, некто испытывает жуткий восторг разрушения, и задрав морду к бледной луне, издает торжествующий рык победителя.

      V

      Денис Иванович спал в вагоне монорельса, несмотря на то, что в плечо кольнуло, по меньшей мере, раз тридцать. Состав пересек Москву по широкой дуге, огибающей полуразрушенный центр города, и вырвался из-под последнего купола, уже начинающего по вечернему кое-где мерцать осветителями. Теперь монорельсовая дорога прорезала северо-западную промзону. В пяти метрах от окон вагона мелькала подсветка УЗЗ, за которой уходили в бесконечность глухие темные стены промышленных корпусов, круглосуточно поглощавших и извергавших сотни тысяч рабочих.

      Денис Иванович вздрогнул, словно его кольнули иглой. Машина разбудила его ровно за полторы минуты до конечной станции. Сон освежил его и восстановил силы. Денис Иванович оглянулся. Пустой вагон тонул в сиреневом сумраке, только над его местом светилась слабая маленькая лампочка. Поезд мягко затормозил. Лопатки вжало в спинку сиденья, потом отпустило. Он встал, потянулся, разминая руки, и вышел на темную платформу.

      Как только его нога коснулась плиты, впереди вспыхнула подсветка зоны контроля. На этот раз, сунув палец в гнездо, кроме стандартного уведомления о сокращении кредита пришлось выслушать предупреждение о близости пограничного сектора и мерах безопасности вблизи мощной УЗЗ.

      Слева от станции начинались городские руины, на окраине которых возвышался