Последний выдох. Тим Пауэрс

Шэдроу свернул на своем стареньком сером «Шеви Нова» с Оушен-бульвара на Двадцать первую плейс, а там сразу же сделал еще один левый поворот на стоянку перед принадлежавшим ему многоквартирным домом. Он давно уже наловчился выполнять этот маневр, невзирая даже на большой занос кормы автомобиля. Установочные штифты, удерживающие заднюю ось на пружинах, давно сломались, и оси машины не были параллельны, так что, когда приходилось ехать по прямой, автомобиль катился под углом к направлению движения, как рубанок по доске.

      Трехэтажный дом, построенный в 1920-х годах, был когда-то больницей. Все помещения тут были разного размера, и за много лет он прорезал несколько окон и дверей, перекрыл шахту лифта новыми полами и устроил три кладовки, ломал старые и устанавливал новые перегородки, так что ни о каком едином стиле не могло быть и речи, и ни один коридор не имел одного уровня на всем своем протяжении, да и редкая квартира могла этим похвастаться, но арендная плата была низкой, дом уютно затеняли большие нестриженые пальмы и рожковые деревья, а фасад с осыпающейся штукатуркой почти сплошь укрывали плети бугенвиллеи, усыпанные пурпурными цветами. Постоянные квартиранты – а среди них были такие, кто жил здесь по десять лет и больше, – как правило, ремонтировали свои квартиры сами; старожилы дали своей обители имя Солвилль и, похоже, втайне гордились бесчисленными протечками крыши, перебоями с электричеством и суровыми проверками от городских властей.

      Шэдроу припарковался на своем обычном участке пропитанной машинным маслом немощеной площадки, выбрался из развалюхи и тяжело захромал в свой кабинет, приостановившись по пути, чтобы нагнуться и поднять газету, лежавшую перед дверью.

      Оказавшись на месте, он включил старый черно-белый телевизор и, пока тот грелся, слушал птиц за окном – пересмешники визгливо выкрикивали что-то вроде «чизбургер, чизбургер, чизбургер», а голуби мягко выговаривали: «Кюрасао, Кюрасао, Кюрасао».

      Вроде бы «Кюрасао» назывался какой-то апельсиновый ликер. Он не помнил, чтобы когда-либо пил его, и сомневался, чтобы этот напиток сочетался с чизбургером, но на мгновение остро позавидовал всем, у кого были возможности выбрать завтрак и способность ощутить его вкус.

      Он вздохнул, вынул целлофановый пакет, вытряхнул полдюжины шариков «ешь и плачь» – зубодробительных конфет с корицей – в кофейник, налил воды из крана, который провел сюда в минувшем году, и поставил на плиту кипятиться, после чего опустил свою внушительную тушу в мягкое кресло и развернул газету.

      Первую часть он пробежал по диагонали – Росс Перо вернулся к участию в президентской гонке, заявив, что три месяца назад снял свою кандидатуру лишь временно, поскольку имелись основания считать, что люди Буша намерены сорвать замужество его дочери; «Электрификация железнодорожных линий повысит прибыли «Эдисона»; в Бел-Эйре обнаружены убитые муж и жена Парганас, которых, несомненно, пытали перед смертью, полиция разыскивает их сына, имя которого Шэдроу не удосужился разобрать, что-то вроде Патути, бедный мальчик; кантри-певец Роджер Миллер умер в возрасте пятидесяти шести лет – какая жалость! – Шэдроу доводилось общаться