Русский хлеб в жерновах идеологии. Шамиль Куряев

книге «Всероссийский рынок в конце XIX – начале XX вв. и железнодорожная статистика» приводит красноречивую зарисовку с натуры (наглядно показывающую степень достоверности таких «статистических опросов»): «Скажи–ка вот что, Ромейко», – говорит сперва счётчик, обращаясь к какому–нибудь хуторянину. Затем следует значительная пауза, а потом уже задаётся сам вопрос вроде того, например: «Сколько ты высеял пудов ржи в прошлом году?». После этого становится заметным, что лицо крестьянина начинает изменяться, делаться серьёзнее, глаза смотрят как–то более осмысленно. Думаешь, что вот уже «Ромейко» расскажет тебе всё с мельчайшими подробностями. Не тут–то было. «Ромейко» обыкновенно отвечает, что пудами он, видите ли, никогда не сеял. И в этом случае оказывалась доля хитрости крестьянина. Он нарочно не отвечает сразу, чтобы выгадать немного времени, дабы успеть обдумать, на сколько следует уменьшить количество засеваемого зерна. На новый вопрос счётчика: «Сколько же посеял осьмин?» – крестьянин начинает считать вполголоса: «Пять, шесть, семь…» и вдруг вслух объявляет: «Пять»; на вопрос «Сколько же ты сеял в деревне ржи?» начинается опять подсчитывание полос, причём на каждую полосу высевается определённая мера: то плетух, то лукошко, в некоторых случаях дело доходит до дедовской шапки».

      Да ведь и всякий человек (даже не занимающийся частным предпринимательством) склонен занижать размер своих доходов! Интересно, что получилось бы, если б сегодня Росстат решил определить размер среднедушевого дохода в Российской Федерации на основании опросов граждан?.. Наверняка выяснилось бы, что всё население России должно было уже вымереть от голода.

      В этом отношении психология людей за сто лет не сильно изменилась. Русский дореволюционный крестьянин, будучи типичным «индивидуальным предпринимателем», точно так же стремился преуменьшать размеры своего основного дохода (то есть, в его случае, – собираемого урожая). У него был свой резон. А вдруг, увидев его «процветание», власть возьмёт да увеличит размер податей?.. Тем более что Империя периодически прощала крестьянам недоимки по платежам, ссуды, выданные в неурожайные годы; в конце концов окончательно отменила выплату выкупных платежей. А ну как, увидев относительное благополучие, в следующий раз возьмёт да и не простит? Да ещё и старое отдать заставит?..

      Так что лучше уж приврать, «прибедниться». Так спокойнее. Тем более что никаких продотрядов с щупами царская власть в деревню не посылала; «счётчики» по подполам и чердакам не рыскали, зерно в амбаре не перемеривали… Никакая реальная кара крестьянам за предоставление неверных сведений не грозила. Поэтому те цифры, которые называли сельские хозяева, всегда были заниженными.

      Особый случай: годы неурожаев. Тут уж, как говорится, «не судите – да не судимы будете»; всякий, наверно, приврёт! – дабы иметь больше шансов на получение продовольственной помощи. Тот же Лев Толстой в знаменитых статьях о голоде приводил примеры (когда трагичные, а