Постижение России. Взгляд социолога. Пётр Иванович Смирнов

святость может пониматься как причастность к мыслящему духу и служение ему. Святость – это жизнь в духе и для духа.

      Святость как модус социальной значимости представляет собой парадоксальное явление. Служение духу (или Богу) означает уход от мира. Святые (праведники), казалось бы, непричастны к мирским делам. Тем не менее, они оказываются очень значимыми, едва ли не самыми значимыми людьми в обществе.

      Значимость подобных людей связана с важнейшими функциями святых в мирских делах.

      Первая состоит в том, что святые показывают пример образа жизни, не связанного со служением телу и удовлетворением потребностей. И часть людей способна последовать их примеру.

      Вторая, более важная, функция, это хранение нравственности в обществе. В ней святые подобны платоновским философам-правителям, главное дело которых не управление государством, а созерцание высших, вечных и совершенных идей (эйдосов). Путем созерцания они получают знание, причем самое важное знание – это знание блага или идеи блага [Платон. 1971, с.217 и др.]. Говоря нашим языком, платоновское благо – это некая высшая, абсолютная ценность. Знание ее придает философам-правителям мудрость, т.е. способность отличать добро от зла (служение высшей ценности – добро, причинение ей ущерба – зло). Поэтому они знают ответ на самый простой «детский» (в реальности, самый трудный) вопрос: «Что такое хорошо и что такое плохо?», и могут дать «добрый совет» по всем делам государства.

      Религиозные святые, созерцающие Бога и служащие ему, также обладают в глазах верующих знанием добра и зла. Обычно люди не хотят быть «злыми», но не знают, как поступать правильно и служить добру. Поэтому они идут к святым (праведникам) за добрым советом, просят «вразумить» себя.

      Иногда место святых в обществе занимают великие грешники, люди, мнящие о себе, что они обладают знанием высшей ценности (племенной или групповой бог, избранный народ, высшая раса, бесклассовое общество). Следуя за ними (и думая, что делают доброе дело), миллионы людей могут творить страшные преступления.

       Ценность «удовольствие» . Она не вошла в типологию, но требует дополнительного рассмотрения по ряду причин.

      Во-первых, удовольствие, подобно социальной значимости, может выступить теоретической основой для объяснения человеческого поведения и построения типологии ценностей. Попытки объявить его высшей для человека ценностью предпринимают уже персонажи платоновских диалогов [Платон. 1971, с.12 и др.]. С оговорками эту точку зрения поддерживают Дж. Милль и Г. Спенсер, которым возражает [Лосский, 1994, с.258]. Подробную справку по истории вопроса об удовольствии как ценности дает Э. Фромм [Фромм. 1992, с.168–184], поэтому нет нужды останавливаться на этом подробнее. Подчеркнем лишь, что отказ положить эту ценность как исходный принцип для построения системы ценностей общества связан с тем, что удовольствие свойственно и человеку, и животным. А для построения типологии общественных ценностей нужна ценность, свойственная именно человеку.

      Во-вторых,