Нечаянные откровения. Борис Соколов

одинаково, но на этот раз целой кучей слов: qui n’est bon а rien;

      – ему неймётся – перевести можно весьма приблизительно: il est (reste) remuant;

      – мне неможется – переводится либо как состояние недомогания: je suis indisposй (что, собственно, есть нездоровье), либо как плохое самочувствие (то-есть опять-таки нездоровье): je me sens mal (но по-русски в этом неможется сокрыто ещё и состояние духа, то есть нет воли что-либо делать).

      Ко всему прочему приведенные варианты французского неизменно демонстрируют утяжеление словесной конструкции – краткими их не назовёшь. И вот что когда-то сказал Мишель Монтень: «Итак, я нахожу наш язык достаточно обильным, но недостаточно послушливым и могучим.»

      Язык – это наша жизнь, наша идентичность, особость, разнящаяся, несхожая с другими народами. Что же он такое для всех нас?

      Им, как воздухом, мы дышим. Утрата его равна катастрофе для целого народа. Лишившись основ его, наработанных веками, – пропадём: неузнаваемо исказятся черты нашей жизни, исчезнет всё то, к чему мы привыкли, с чем сжились, что составляет существо нашего духа.