Кабинет-министр Артемий Петрович Волынской. Анна Всеволодова

марта 1740 г. появился почти не замеченный в историографии указ императрицы о назначении сразу шести новых членов в Сенат: генерал-лейтенатов М. И. Леонтьева и М. С. Хрущова; генерал-майоров: И. И. Бахметева, П. М. Шилова, Н. И. Румянцева и М. И. Философова. Это было первое с 1730 г. в аннинское царствование столь значительное расширение состава Сената, также явно отвечавшее интересам «генералитета и шляхетства», вполне соответствовавшее идеям проекта Волынского и, очевидно, предпринятое по его инициативе – во всяком случае, отнюдь не «с подачи» Остермана, откровенную неприязнь которого к Сенату формулировал в беседах с Волынским Черкасский: «Остерману … противно, что Сенат есть, хотелось бы ему, чтоб Сената не было, а съезжались бы коллежские президенты для совещания; Остерман боится, что Сенат усилится, если в нем будет много членов» .

      Активная позиция А. П. Волынского в появлении столь важных правительственных актов и, возможно, в персональных назначениях свидетельствует о его достаточно сильных позициях во власти и о весьма значительном личном влиянии на императрицу. В конце марта 1740 г. он эффектно выступил перед генеральным собранием против слишком щедрого возмещения польским землевладельцам за ущерб, нанесенный кампаниями 1738 – 1739 гг.(этот эпизод послужил сюжетом знаменитой картине Якоби), а на вопрос о причинах не поколебался заявить, что он противник обеспечения таким образом интересов Бирона в сохранении и укреплении им за собой Курляндского герцогства. «Только польский вассал согласится на вознаграждение, но никто, кому дороги честь и польза своего Отечества не даст на то своего согласия»!

      Эти успехи в новом витке политической борьбы были вряд ли достижимы без явной или неявной поддержки русских вельмож из бюрократической верхушки России. Речь не может идти о заговоре, но итоги ноябрьского процесса Долгоруких 1739 г., впервые с петровского времени закончившегося не опалой, тюрьмой и ссылкой, а казнью представителей знатного аристократического рода, и снова напомнившего о событиях, связанных с ограничением самодержавия в 1730 г. (подлинных инициаторов которого императрица снова пыталась выяснить в ходе этого нового дела), могли заставить многих представителей знати, участвовавших в шляхетском движении, подспудно содействовать Волынскому. Фельдмаршал Б. Х. Миних считал, что целью интриги было «удалить Бирона от двора». Кстати сказать, Миних, не будучи другом Артемия Петровича, и являясь представителем «немецкой» партии, с глубоким уважением вспоминает о нем в своих записках. Опасность заставила сплотиться противников министра Волынского.

      Французский посол маркиз Шетарди отмечал 23 февраля 1740 г. явные проявления общественного недовольства: «…находят, что Россия недостаточно много выиграла в последнюю войну, чтобы устраивать такое великое торжество по поводу заключенного ею мира; доходят даже до высказывания мысли, что слава России должна пострадать от этих неуместных проявлений радости…». Дворянство не могла удовлетворять