Вечные ценности. Статьи о русской литературе. Владимир Рудинский

Читать онлайн.



Скачать книгу

уж чем-то совсем невероятным выглядит роль Бонапарта, будто бы узнавшего об этой попытке и ее предотвратившего. Этого преступления на совести корсиканца нет! И навряд ли у него имелись тогда мотивы к подобным действиям: трон ему, надо думать, не рисовался еще и в мечтах, а республиканские убеждения не были у него горячими, – ни тогда, ни потом.

      Но если подходить только с точки зрения занимательной фабулы, – эти упреки теряют силу.

      В остальном, отметим, что Дюма никогда не употреблял неприличных слов, – а Радзинский пересыпает ими речь своих персонажей.

      И не можем одобрить употребления им слов как «стукач» и «психушка» – оные суть черты подсоветской жизни, принадлежат ее местному колориту.

      Не станем, наоборот, возражать против применения им формул из русской литературы. Конечно, «народный властитель» восходит ко Блоку; «грядущий хам» – к Мережковскому. Но сходные выражения, в конце концов, могли возникнуть и в беседах французов XVIII века.

      Что поставим в большую заслугу писателю – это беспощадное и неумолимое разоблачение «великой революции».

      Кое-что в этом плане сделал еще Алданов. Но постсоветскому читателю правда об этом периоде чрезвычайно нужна и полезна: он ведь воспитан на восхвалениях злодеяний данного периода, кои щедро изливали всякие Серебряковы и Виноградовы158.

      Здесь же, устами Казота159 (которому посвящено стихотворение Лермонтова: «Среди друзей задумчив он сидел»), предсказывается, еще до начала бунта: «И вот во имя Разума, во имя философии, человечности, свободы начнется повальное убийство».

      И далее сообщается:

      «Поднимаясь на эшафот, жирондист Верньо выкрикнул: “Революция, как Сатурн, пожирает своих детей”».

      И многое другое.

      О короле и королеве, в целом, «Игры писателей» оставляют скорее симпатичное впечатление (хотя автор говорит о них не сам, а через действующих лиц, и потому порою плохо). Жаль, что общий тон книги остается глубоко циничен: все защитники нормальной, традиционной морали, появляющиеся в ней на сцену, – Шатобриан, Ферзен, – выглядят почему-то дурачками.

      Скажу a parte: я несколько лет жил в доме на улице Ламбаль, хранящей имя растерзанной чернью княгини, и там, этажом или двумя ниже жил некий мсье де Казот, – не знаю прямой ли потомок, но уж, наверное, родственник предсказателя Казота, фигурирующего у Радзинского. Шестнадцатый округ Парижа, где я и посейчас живу, хранит много аристократических воспоминаний.

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 7 сентября 2002 г., № 2713–2714, с. 5.

      В. Токарева. «О любви и о нас с вами» (Москва, 2010)

      Согласно анонсу, Виктория Токарева есть «создатель современной отечественной “женской прозы”».

      Во всяком случае, у рассказов и повестей, объединенных в данном сборнике, как правило, есть сюжет, в отличие от бледных очерков, которые сейчас часто заполняют постсоветские толстые журналы.

      И у автора есть мысли во многих случаях интересные и значительные.



<p>158</p>

Анатолий Корнелиевич Виноградов (1888–1946) – писатель, переводчик.

<p>159</p>

Жак Казот (Jacques Cazotte; 1719–1792) – французский писатель. Участвовал в деятельности секты мартинистов, однако, во время Французской революции разошелся с ними во взглядах, оставаясь приверженцем монархии. Революцию не принял, был казнен.