Вечные предметы. Тамара Яблонская

непривычный пикантный привкус

      когда стремимся понять непонятное

      сидя в удобном кресле перед настольной лампой

      Река

      Большая река выплывает из моря крови

      огибает всех

      затем подплывает к краю небес

      в ней лениво качаются

      башни и крыши церквей

      точь-в-точь как татарские шапки

      Пимен вздрагивает от сравнения

      или от холода

      всю осень стоящего в келье

      откладывает перо

      греет дыханием руки

      река течет в бесконечность

      Эльдорадо

      Белые острова

      рассыпанные в море

      обещают эдемы

      добро в чистом виде

      мы тоже безоглядно

      пробивались сквозь волны

      к своему эльдорадо

      и наконец достигли

      стоим потрясенные

      видом пустыни

      Новое время

      Все великие эпохи отдалились

      в мягкой обуви

      на цыпочках

      чтобы не беспокоить

      слабое общество

      где властвуют минималисты

      часто болеет

      не ест предписанного супа

      требует только десерт

      сладки испытанные приемы

      проверенные другими идеи

      общество толстеет

      и навсегда утрачивает мышцы

      накаченные в умственных трудах

      и войнах

      В долине

      Я не буду рассказывать страшных историй

      морщить лоб

      ссылаться на слова очевидцев

      я сойду с высокого холма в долину

      где мирно живут тени

      заложники одной идеи

      они слышат плеск сибирских рек

      вдыхают ветер с елей

      тучи носят

      как нимбы на сгорбленных спинах

      а когда темнеет

      каждый тщательно позолачивает

      светом луны

      свое забытое имя

      Путешествия эмигранта

      Старый эмигрант Головнянский

      перестал заниматься делом

      и пристрастился ходить

      по кругу своих воспоминаний

      ранним утром он просыпался

      и плыл в Житомир

      где чернозем черный и жирный

      а в имении все живы и здоровы

      встречать его к пролетке

      выбегал на ходу стаскивая шапку

      ленивый Фома

      за свою лень поплатившийся жизнью

      дальше шло как обычно

      хозяйство обед

      за обедом подавали другие слуги

      рюмка шартреза

      книги Канта в тиши кабинета

      если бы это был хотя бы Гегель

      можно было избежать

      такого поворота событий

      но слишком хороша была цепь антиномий

      и не хотелось разрушать

      ее стройную архитектуру

      кончилось тем что мы уже знаем

      но Головнянский непоследователен в мыслях

      он не хочет думать о том

      долго ли имение горело

      и