Заповедное изведанное. Дмитрий Чёрный

инородных молекул взяла её за горло, неподалёку по времени от нашей бабушки, до последнего лета жившей на даче. и теперь лишь одна, самая из них молодая, баба Зоя даже летом в длинном розовом пальто бродит по асфальтовой дорожке вдоль своего дома, прошлой зимой она сломала руку и лежала в больнице…

      мир, казавшийся таким устойчивым, многогранным и нерушимым благодаря старожилам, – оказался отчаянно хрупким.

      Крайнее лето детства

      (рассказ)

      слишком долго и давно я собирался посетить Сергея по-соседски. да и, признаем, он сам всё путешествовал, либо же оставался в Москве по делам, а потом я торчал там из-за ремонта. в общем, лишь к окончанию лета мы совпали: с утра и я один на даче завтракаю (кот мой всё не появляется), и он – у себя…

      есть у меня не то, чтоб суеверие, но ощущение-подозрение какого-то ритма жизненного, в соответствии, в такт с которым позвонить лучше не до, а после завтрака, помыв посуду. набравшись сил и ощутив свободу, а также пустоту родного помещения и перспективу писательского дня у ноутбука, если никуда не поеду, нахожу букву «Ш», он там первый в списке абонентов (потому что вторая буква «А»), нажимаю зелёную трубочку слева…

      – Салют!

      – Приветствую, дружище!

      – Ну что – я к тебе или ты ко мне?

      – Давай… лучше ты ко мне, мы как раз тут с Ваней гуляем.

      – Тогда я кручу педали, как буду поближе – наберу.

      – Жду, дорогой!

      приторочив на багажник журнал «Москва» трёхлетней давности с мужской строгой статьёй про коллегу, вытаскиваю из кирпичного сарая свою зелёную «Украину», модернизированную татарбайтерами (мягкое седло: пока брусовый дом нам строили, я им оба велика дал в пользование). парадокс кирпичности сарая и древесности дома разрешается только исторически: однокомнатный сарай с туалетом пристроенным, в полкирпича, сложен на мамины сбережения накануне дефолта, а дом уже в серёдке нулевых на наши общие. в этой кирпичной прохладе, ведь солнцем прогревается сараюшка лишь к вечеру, я и начинал писать «Поэму Столицы» и первые левацкие статьи. колёса велосипеда, будто на цыпочках, иногда действительно приподымаясь, осторожно следуют меж малин, флоксов и уже почти готовых к первому сентября гладиолусов – чтоб никого не обидеть, не сломать, по плиткам дорожки к калитке… кстати, два слова появились в моём детском лексиконе одновременно и до сих пор звучат родственно: «калитка» и «Калистово», это следующая от Москвы станция, где мы снимали раньше, пока не обзавелись своей дачей, точнее, четвертинкой дома на двух сотках. мой нынешний путь – наоборот, назад, к столице…

      ну что вы, глупые кошки? как всегда тусуются у нас на участке, а моего-то чёрного и нет гостеприимца, загулял. уже скоро неделя… не нужны ему здешние, доступные – ему каких-то далёких подавай, в его немолодые годы. а здешние как народят своих серых котят – так весь кошачий табор живёт на крыльце (укрытие от дождя). мой благородный хозяин дома, выходя после