Девушка с белым лицом. Владимир Колычев

услышал я.

      «Васена» молчала, я точно это знал, но почему же в ушах прозвучал ее голос? Может, я научился читать ее мысли? Или она умела внушать их на расстоянии: существуют же телепаты, которые работают как на прием, так и на передачу… Похоже, мне самому нужно на прием. К врачу.

      Я опустился в кресло, внимательно посмотрел на девушку. Она не изменила позу, все так же обнимала подушку, прижимая ее к груди.

      – От кого ты прячешься?

      – Не прячусь. Просто живу… – сказала она и, немного подумав, добавила: – У тебя.

      – А если я тебя попрошу? – Я кивком показал на дверь.

      – Уйду, – пожала она плечами.

      Я снова кивнул, указывая на дверь. Но вслух свое требование озвучить не смог. Как я мог выгнать из дома этого наглого, но, в общем-то, жалкого котенка? Мир так жесток – люди его затопчут, собаки загрызут, и никому не будет до этого дела. Даже мне… Я ведь постараюсь придумать себе оправдание, возможно, даже смогу вычеркнуть сегодняшнее утро из своих воспоминаний. Современный человек обладает способностью к социально-психологической адаптации, умеет приспосабливаться к патологическим изменениям в окружающей действительности, именно это и делает общество равнодушным и даже подлым. И я всего лишь кусок дерьма в этом течении в никуда. И ничего не могу с этим поделать, потому что органически вплетен в жестокую природу человеческого социума… Да-да, я уже научился успокаивать свою совесть, и это мне может скоро пригодиться.

      – Я пойду.

      «Васена» поднялась и вышла из комнаты. В прихожей стояли маленькие стоптанные кроссовки детского размера, на вешалке висела джинсовая курточка – тонкая, холодная, с порванным рукавом, такая не защитит, не согреет. В груди у меня сжалось и заныло, когда девушка стала обуваться. Вид у нее был – как у собачонки, которую выгоняли на мороз, на верную смерть, от волнения у нее дрожали пальцы, она никак не могла завязать шнурок.

      – Где ты живешь? – спросил я.

      – Нигде.

      – А родители?

      Девушка снова вздохнула, но ничего не сказала.

      – А если собаки?

      – Не отпускай меня. – Она поднялась, посмотрела на меня, ее глаза наполнились слезами.

      Я взял ее за руку, провел пальцами по внутренней, самой нежной стороне локтевого сгиба. Достаточно было просто посмотреть на руки, нет ли на них следов от укола, но мне вдруг захотелось прикоснуться к девушке, почувствовать тепло ее тела. Мне стало стыдно, я опустил голову, отступил назад. Может, я и кусок дерьма, но точно – не педофил.

      – Я не наркоманка. – «Васена» правильно поняла меня. – И не воровка. Просто мне нужна твоя помощь.

      Она умоляюще смотрела на меня.

      – Как тебя зовут?

      – Рита. Мне восемнадцать лет. Больше ни о чем не спрашивай.

      – Почему?

      – Я остаюсь? – спросила она и, не дожидаясь подтверждения, стала разуваться.

      – Ну, хорошо.

      Я не хотел отпускать Риту, но и остаться ей разрешал скрепя сердце. «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным».