Девушка с белым лицом. Владимир Колычев

горячка!

      – Это не горячка… Это русалка… Холодная!

      – Не было ничего!

      – Да?.. Ну, хорошо…

      Антон обулся, я выставил его за дверь, даже проводил до лифта.

      – А тебя с нами не было? – спросил он, тугодумно вспоминая.

      – Где не было?

      – Ну да, ты из другой песни… И Джима ты не знаешь…

      С глухим стуком раскинулись створки лифта, я помог Антону войти в кабину, фактически втолкнув его туда.

      – Приедешь – позвони, – сказал я вместо прощания.

      – Там телефонов нет, – едва слышно буркнул себе под нос Антон.

      Створки закрылись, лифт уехал, и я повернул назад. Как он доберется домой? Где это «там» нет телефонов? Почему на дорогах вода? Не было желания искать ответы на эти вопросы, и без того мне хватало похоронных настроений. Одна Рита чего стоила.

      Она лежала на кровати с книжкой в руках и преспокойно читала, поправляя на носу несуществующие очки. Лицо обычное, не белое, губы слегка подкрашены розовой помадой, футболка та самая, белая, но к ней прилагался и спортивный костюм.

      – Это что за цирк был? – строго спросил я.

      – Какой цирк? – Она удивленно посмотрела на меня поверх воображаемых очков.

      Не было ничего, мне померещилось, пить надо меньше – это сквозило в ее глазах.

      – Лежишь, читаешь?

      – Лежу, читаю, – кивнула она.

      – А я дурак.

      Рита цокнула языком, насмешливо глядя на меня. Мы живем в свободной стране, и я имею право поставить себе любой диагноз, а она, так уж и быть, согласится с ним.

      – Но я не дурак.

      Я подошел к ней и провел пальцами по футболке. Мокро у нее там на груди.

      – Ты что делаешь? – возмущенно спросила она.

      – Белила смывала?

      – Какие еще белила?

      Я стремительно повернулся к двери, меня шатнуло, но торшер с бамбуковым плафоном помог устоять на ногах и продолжить путь. В стойке светильника, правда, что-то треснуло, но я не придал этому значения.

      Раковина в ванной была мокрой, вокруг нее высыхали разводы после тряпки, которая лежала за тумбой, воткнутая в зазор со стеной. Этой же тряпкой Рита протерла наспех и пол, после того как умылась.

      Я вернулся в детскую. Рита на меня даже не взглянула. Лежит, читает, с умильной улыбкой пощипывая себя за мочку уха.

      – Ты умывалась! – сказал я.

      От книги она оторвалась не сразу, ее взгляд, казалось, отлипал от строчки буковка за буковкой, как щупальце кальмара – присоска за присоской.

      – И что? Тебе жалко воды?

      – Мне жалко себя! – Я постучал себя по голове, но к звуку не прислушался.

      А зря, возможно, там, под скальпом пустота: Рита ела мой мозг большой столовой ложкой.

      – Кто ты такая? Как тебя зовут?

      – Ты можешь звать меня Ритой.

      – Какого ты года рождения?

      – А какого тебе нужно?

      – Все! Иди! – Я решительно показал пальцем на дверь.

      – Куда? – Рита не столько спрашивала,