Из песка и пепла. Эми Хармон

с ответом. По натуре он был слишком честным, а весь этот день настолько его оглушил, что сил играть в игры уже не осталось. Камилло был прав. Он не мог притворяться. Реальность начала рассеивать сладостный туман, в котором он пребывал.

      Анджело не был глупцом. Не был слепым, или глухим, или немым. Но он определенно был простаком. Он думал, что сможет любить Еву, не влюбляясь в нее. Думал, что сможет держаться поблизости, не приближаясь к ней слишком сильно. Думал, что сможет не выбирать между Евой и Господом.

      Но он не мог.

      Он был не исключением, а правилом. Ему было далеко до святого Георгия, повергающего драконов во славу Божью. Он был всего лишь Анджело Бьянко, которого бичевал коварнейший из всех змеев – огненно-красный дьявол с семью головами и десятью рогами, как описал его Иоанн Богослов в Книге Откровения.

      – Я хочу стать священником, Камилло, – прошептал Анджело, и в груди у него заныло, будто этими словами он предавал Еву. Он и в самом деле ее предавал, как недавно предал церковь и самого себя. Последние несколько часов были самыми восхитительными в его жизни, однако явно не самыми достойными.

      – Я знаю, – ответил Камилло. – Именно поэтому ты сидишь сейчас здесь, а не гуляешь где-нибудь с Евой. И поэтому же годами обращался с ней как с сестрой, а мне позволял обращаться с тобой как с сыном.

      – Вы – моя семья, – только и смог выговорить Анджело. Горло сдавило.

      – Да. Но ты все равно можешь ее спасти.

      Во взгляде Камилло читалось такое откровенное ожидание, что Анджело запутался окончательно.

      – Но я думал… Вы говорили про…

      – Женитьбу? Нет. Во-первых, это незаконно. Католики больше не могут сочетаться браком с иудеями, хотя все предыдущие десятилетия в Италии это никому не мешало. Например, тридцать лет назад дядя Сантино, убежденный католик по вероисповеданию, преспокойно женился на моей тетушке-еврейке.

      После этих слов Камилло раздраженно фыркнул, но тут же помахал рукой в воздухе, разгоняя вместе с клубами дыма и свою насмешку, и воспоминание о запутанной семейной связи, которая в первую очередь и поселила их с Сантино под одной крышей.

      – А во-вторых, ты прав. Ева никогда меня не бросит. Это характерная еврейская черта: мы скорее умрем, чем разлучимся с любимыми. – И Камилло снова пыхнул трубкой, позволяя недолгому молчанию прояснить мысли. – Хотя кто знает? Возможно, это не еврейская черта. Возможно, это общечеловеческая черта… Как бы там ни было, она не оставит меня даже ради собственного спасения.

      – Я не понимаю, Камилло. Что я должен сделать? – Анджело надеялся услышать точный ответ, указания, которые проложат перед ним прямую и узкую дорогу.

      – Ты – наша единственная надежда, потому что вскоре окажешься в силах помочь множеству людей. Церковь уже давно помогает беженцам. Ты знал?

      Анджело покачал головой. Вопрос заключался лишь в том, откуда об этом знал Камилло.

      – Я искал разные способы помочь своему свекру. В том числе сотрудничал с DELASEM…

      – С кем? – Анджело понятия не имел, что это такое.

      – Delegazione