Ловушка для Дюпюитрена. Рафаэль Мухамадеев

На! Получай, падла! – слышались чьи-то жестокие голоса. Каждое пожелание тут же сопровождалось усилением болевых ощущений в паху. Били свирепо и все время в одно и то же место. Бах! Бах! Бах!

      – За что? – взмолился бедняга, не успевая уклоняться от ударов. – Да что же это такое?

      Один и тот же орган может служить источником наслаждения и величайшего страдания.

      – Что, поживиться захотел за наш счет? – ядовито произнес женский голос, принадлежавший дочери покойника с Южного кладбища, которая теперь почему-то была в белом халате медсестры. Сильная боль острыми когтями цапнула пораженный орган.

      Сквозь застилавший глаза туман Зевакин силился разглядеть всех нападавших. Ужасно болела и кружилась голова. Во рту пересохло. Подступила тошнота.

      – Я и не думал, – прошептал он, с трудом перекатывая языком сухой песок пустыни.

      – Ха-ха-ха! Он и не думал, – захохотал чей-то незнакомый мужской голос. – А кто свою жену ко мне подослал, а? – и новый импульс сверлящей боли от паха до горла прострелил тело бедняги. – Думаешь, мы не догадались, что она из спецслужбы?! Но ничего, прикрыли меня. Подстраховали.

      Давно сваливать надо было! Обязательства, обязательства! Крутили мной, заграничные черти, как блядью. За грешки мои старые в Югославии. В большой игре участвовал.

      А я на покой хотел. Не пожил ведь совсем по-человечески. Прятался. Шифровался. Денег – миллионы! А пойди – потрать!

      – Папаша!? – удивленно произнесла медсестра. – Ты-то здесь откуда? Ты же из окна выпрыгнул! Сам, заметь! Мы тебя на Южном уже похоронили. Помянули хорошо! Вспрыснули.

      – Ха-ха-ха! Рано помянули. Всем стоять! – прикрикнул мужчина. – А тебе лежать! – повелел Зевакину. – Ни с места!

      Зевакин с огромным трудом приоткрыл веки и воочию увидел покойника в саване. От испуга прикрыл глаза и попрощался с белым светом. Вновь открыл и рассмотрел, что это давешний врач, но почему-то с пистолетом в руке.

      – Поторопились похоронить! Я специально так все устроил, чтобы выяснить, кто же еще за мной травлю устроил. Ходили-топали.

      Обложили со всех сторон!

      Вот за это и положу сейчас всех вместе! Разучитесь топать! – зловеще пообещал врач, деловито прикручивая глушитель на дуло огромного пистолета.

* * *

      – О-ох! – тяжело вздохнул Зевакин. Сердце бешено трепыхалось под горлом, хреново ныло в паху. Болела нога, подвешенная на вытяжке. Новые непривычные ощущения заставили непроизвольно потянуться рукой к очагу поражения. – М-м, – замычал он от боли, неосторожно прикоснувшись к забинтованной до самой маковки своей пизанской башни. – Живой! Зашили! – обрадовался. – Ха-ха! – приснилось все! Дьявольское сборище. Врач-убийца с пистолетом, мордоворот со своей змеищей – сестрой милосердия. Даже во сне преследуют! Такие кого хочешь залечат! Ура! Живой!

      Он вдруг отчетливо осознал, что пистолет ему, кажется, не привиделся. «Магнум» черного цвета. Страшный в своей правдоподобной реальности от дула до спускового курка.

      Мурашки пробежали дружной толпой с макушки до кончиков пальцев