Фавориты Фортуны. Колин Маккалоу

не говорил этого.

      – Ты сказал! Ты сказал!

      – Ты меня не так понял, мальчик. Ты определенно фламин Юпитера. Пятнадцать жрецов и пятнадцать авгуров пришли к такому выводу без тени сомнений.

      Радость померкла.

      – Лучше бы я был солдатом, – угрюмо проговорил Цезарь. – Я больше подхожу для этого.

      – Чем бы ты хотел быть, не имеет значения. Значение имеет то, чем ты являешься сейчас. И чем является твоя жена.

      Цезарь нахмурился, пытливо посмотрел на Суллу:

      – Ты уже второй раз упомянул мою жену.

      – Ты должен развестись с ней, – прямо сказал Сулла.

      – Развестись с ней? Не могу!

      – Почему?

      – Мы поженились по обряду confarreatio.

      – Существует такая вещь, как diffarreatio.

      – Но почему я должен с ней разводиться?

      – Потому что она – дочь Цинны. Оказывается, мои законы относительно оглашенных в списках людей и их семей содержат небольшую неточность в отношении гражданского статуса несовершеннолетних детей. Жрецы и авгуры решили, что здесь действует закон lex Minicia. Это означает, что твоя жена – не римлянка и не патрицианка. Поэтому она не может быть фламиникой. Поскольку твой фламинат предусматривает служение божеству обоих супругов, законность ее положения так же важна, как и твоего. Ты обязан с ней развестись.

      – Я не сделаю этого, – сказал Цезарь, вдруг нашедший выход из ненавистного жречества.

      – Ты сделаешь все, что я тебе прикажу, мальчик.

      – Я не сделаю ничего, чего не должен делать.

      Сморщенные губы медленно втянулись.

      – Я – диктатор, – ровным голосом сказал Сулла. – Ты разведешься с женой.

      – Я отказываюсь, – ответил Цезарь.

      – Я могу заставить тебя сделать это, если потребуется.

      – Как? – презрительно спросил Цезарь. – Ритуал diffarreatio требует моего полного согласия и сотрудничества.

      Пора сломать хребет этому несносному ребенку! Сулла показал Цезарю когтистое чудовище, которое жило в нем и которому впору выть на луну. Но даже при внезапном проявлении этого чудовища Сулла понял, почему глаза Цезаря так знакомы ему. Они были похожи на его собственные! Глядят на него равнодушно-холодным, пристальным взглядом змеи. И чудовище уползло внутрь. Впервые в жизни Сулла не нашел способа подчинить своей воле другого человека. Гнев, который должен был бы овладеть им, не приходил. Вынужденный смотреть на самого себя в лице кого-то другого, Луций Корнелий Сулла оказался бессилен.

      Здесь можно использовать только слова.

      – Я поклялся восстановить надлежащие этические нормы mos maiorum в религии, – сказал Сулла. – Рим будет чтить своих богов и заботиться о них так, как он это делал на заре Республики. Юпитер Наилучший Величайший недоволен. Тобой или, точнее, твоей женой. Ты – его специальный жрец, и твоя жена – неотделимая часть твоего служения. Ты должен отделаться от этой неприемлемой жены, взять другую. Ты должен развестись с дочерью Цинны, неримлянкой.

      – Нет, – сказал Цезарь.

      – Тогда мне придется найти другое решение.

      – Могу предложить