Фавориты Фортуны. Колин Маккалоу

не хотел, чтобы его двоюродный брат получил возможность говорить свободно, никем не прерываемый. Он желал заставить Мария-младшего немного понервничать.

      Марий-младший сердито взглянул на него. Но недостаточно сердито, чтобы сбиться с мысли, ведь он только начал. Цезарь понял, что уловка не удалась. Марий-младший продолжил:

      – Они пришли просить меня выдвинуть свою кандидатуру на должность консула в паре с Гнеем Карбоном. И я согласился.

      Все задвигались. Цезарь увидел удивление на лицах своих сестер, спина его тети внезапно выпрямилась, странное, необъяснимое выражение мелькнуло в удивительных глазах Муции Терции.

      – Сын мой, ведь ты даже не член Сената, – сказала Юлия.

      – Завтра я буду сенатором, Перперна внесет меня в списки.

      – Ты не был квестором, не говоря уже о преторской должности.

      – Сенат откажется от обычных требований.

      – У тебя нет ни опыта, ни знаний, – настаивала Юлия с отчаянием в голосе.

      – Мой отец был консулом семь раз. Я вырос в окружении консулов. Кроме того, Карбона нельзя назвать неопытным.

      – Но зачем здесь мы? – спросила Аврелия.

      Марий-младший серьезно и умоляюще посмотрел сначала на мать, потом на тетку.

      – Конечно, для того, чтобы обсудить этот вопрос между нами, – сказал он немного беспомощно.

      – Ерунда! – резко возразила Аврелия. – Ты не только сам принял решение, но уже сообщил Карбону, что будешь избираться вторым консулом. Мне кажется, ты вытащил нас из теплого дома только для того, чтобы сообщить новость, которую городские слухи донесут до нас уже завтра утром.

      – Это не так, тетя Аврелия!

      – Конечно, так! – отрезала Аврелия.

      Залившись краской, Марий-младший повернулся к матери и протянул к ней руку, как бы прося поддержать его.

      – Мама, это не так! Да, я сказал Карбону, что выдвину свою кандидатуру. Но все равно я хотел выслушать, что скажет моя семья, правда! Я могу передумать!

      – Ха! Ты не передумаешь, – фыркнула Аврелия.

      Пальцы Юлии сжали запястье Аврелии:

      – Успокойся, Аврелия. Я не хочу, чтобы в этой комнате сердились.

      – Ты права, тетя Юлия. Гнев – это последнее, что нам нужно, – согласился Цезарь, вставая между матерью и тетей, и с этого нового места пристально посмотрел на двоюродного брата. – Почему ты сказал «да» Карбону? – спросил он.

      Вопрос, который ни на секунду не обманул Мария-младшего.

      – О, Цезарь, думай обо мне немного лучше! – презрительно сказал он. – Я сказал «да» по той же причине, по которой и ты сказал бы «да», если бы на тебе не было laene и apex.

      – Я понимаю, почему ты думаешь, что я сказал бы «да». Но на самом деле я бы этого не сказал. Лучший путь – это in suo anno, в свое время.

      – Это противозаконно, – неожиданно подала голос Муция Терция.

      – Нет, – возразил Цезарь, прежде чем Марий-младший мог отреагировать. – Это против установившейся традиции