Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования. Вадим Цымбурский

республик, в том числе анклавных, а заодно и последовательного отказа русских от очаговой колонизации трудных пространств востока, при отступлении их с большей части даже тех из восточных территорий, которые уже три-четыре века как были застолблены за Россией [Мацкевич 1995; Яковенко 1999]. Крайнее выражение подобная версия обрела в проекте «Республика Русь» [см. материалы круглого стола по концепции «Республика Русь»: Кургинян 1993: 138–158].

      Я также рассматриваю строение современной России как «переходное» – но переходное не к «куче геополитической щебенки» и не к оглодочному «остову России». В сегодняшнем образе России, несмотря на опустошительную для востока и севера экономическую линию реформаторов, уже проступают черты новой геополитической структуры, способной стать основой для реального географического приращения нашей цивилизации в условиях «миросистемных заморозков» начала XXI века. Сама «переходность» нынешнего состояния России – в неинституциональности, непризнанности этой проступающей структуры.

      Я фрагментарно очертил новый «гештальт» России в двух заметках, навеянных прошедшими в конце 1994 – начале 1995 года дискуссиями в московской печати и в некоторых политических клубах насчет возможности появления в среднесрочной перспективе новой, более восточной российской столицы, а кроме того, и конференцией на эту тему, состоявшейся в Новосибирске в июне 1995 года [Цымбурский 1995;. Цымбурский 1998]. Сегодня Россия выглядит платформой с двумя флангами, «евро-российским» и «дальневосточным», обращенными соответственно к восточноевропейским «территориям-проливам» и к Тихому океану. Между тем ареал Урало-Сибири оказывается стержнем России, обеспечивающим ее коммуникационную целостность. Урало-Сибирь выступает медиатором, посредником между пребывающей ныне в мировом геополитическом тупике Евро-Россией и Дальним Востоком, которому мог бы не то грозить, не то светить отход от России в тихоокеанский мир. Лишь урало-сибирским посредством эти регионы-фланги включаются в систему, способную придать каждому из них новое стратегическое качество.

      Обоим флангам присуще меридиональное географическое развертывание. В организации Евро-России определяющая роль принадлежит Волге и Дону, а также идущим с севера на юг железным дорогам. В строении дальневосточного фланга подобную же роль исполняют побережье Тихого океана, течение Лены, связующее обжитую Южную Сибирь с якутским анклавом, и отчасти – идущие на север автодороги, какие уж они ни есть. Развертывание же Урало-Сибири – преимущественно широтное. В нем, помимо отмечавшегося нашими евразийцами «флагового» разворота зон тундры, тайги и степей, осевая роль принадлежит такому созданию человеческих рук, как Транссиб, а определенная – также и Северному морскому пути. Это – вполне замкнутый, сбалансированный «гештальт». Ключевые позиции в нем принадлежат тем областям, где меридиональная и широтная организации пространств приходят в соприкосновение, причем важнейшей