Пандем. Марина и Сергей Дяченко

еще один способ со всем покончить.

      Сегодня вечером он придет домой. Позовет жену в кухню, плотно закроет дверь и скажет ей…

      Скажет все. А Пандем подтвердит.

* * *

      Виолетта проснулась и долго лежала, любуясь светом.

      Она никак не могла на него наглядеться. Другие, вот ее родители, например, видят свет уже давно. Они к нему привыкли. А Виолетта – нет.

      Потом взгляд ее с потолка, на котором лежал дрожащий солнечный прямоугольник (это отражение в весенней луже, снег тает!), переполз на стену, где были картинки. Они были разноцветные. Когда Виолетта смотрела на них, ее губы сами собой разъезжались в улыбку.

      У нее в голове появились мысли. Это тоже было удивительно, почти так же удивительно, как свет; ей казалось, что «мысль» – это такой лучик, он пробирается по коридору, ощупывая стены, и освещает все новое. Вот она увидела картинку, на которой нарисован слон, и вспомнила слона в зоопарке, и подумала, что слону удобно иметь такой нос, а Виолетте было бы неудобно, и кошке неудобно, и что каждый на земле имеет такой нос, как ему удобно, и такой хвост, как надо, и все на земле устроено замечательно и правильно, она, Виолетта, видит свет и может думать, и сейчас придет Пандем…

      – Пандем!

      «Доброе утро, девочка».

      – Правда, все на свете устроено правильно? И у слона такой нос, потому что это удобно?

      «Правда. Что ты хочешь сегодня делать?»

      – Учиться! Я хочу сегодня учиться!

      «Тогда беги скорее умываться. Мама обрадуется, если ты умоешься сама».

      Виолетта села на кровати и нащупала маленькими ногами пару тапочек с обезьяньими мордочками.

      Ей было шесть лет.

      Год назад она была слепым заторможенным существом, тихо тлеющим на койке интерната для детей с дефектами развития.

* * *

      Когда Омар был маленьким, он был самым богатым пацаном в округе, не считая, конечно, Фарзада, который был сыном лавочника.

      Старший брат Омара тоже был богатый. Он воровал у туристов кошельки и дергал из рук сумочки, проносясь мимо на мотоцикле. Но его скоро поймали и забрали в тюрьму, и Омар долго ничего не знал о его судьбе.

      Омар ни у кого ничего не воровал. Он прыгал со скалы – в море – за деньги.

      Туристы ахали, посверкивали фотоаппаратами. Младший брат Омара обходил их с мешочком для денег; если туристы были новые, они не верили Омару и давали мало. Тогда он перелезал через ограду и прыгал, а скала была такая высокая, что на лету можно было спеть песню.

      Когда он выбирался на площадку снова, туристы уже верили. Они охали в десять раз громче, лопотали по-своему, и мешочек в руках Омарова брата делался пузатым.

      Омар прыгал снова.

      Мальчишки завидовали ему и пытались прыгать тоже. Один убился насмерть, другой на всю жизнь остался хромым и кривошеим. Омар знал: их матери проклинали его и желали ему того же.

      Но он не боялся. Только иногда, ночью, он представлял вдруг, как летит на камни, и покрывался холодным потом; но это было ночью, а не днем.

      Однажды,