Египетский голубь. Константин Леонтьев

из них скажет: «А как вы находите жену банабака Антониади, которая сегодня была у вас с визитом?» Сам я с не совсем уже чистою совестью не хотел спросить об этом. Но никто не упомянул о ней. Так прошло около часа. Вдруг на дорожке против дверей показалась наша молодая, но вовсе не красивая и тихо надменная советница. Она шла не спеша своею спокойною и прекрасною походкой. Хозяйка дома вышла к ней навстречу.

      Они поздоровались и пришли вместе. Мы все встретили их на балконе. Советница, ответив нам всем едва заметным движением головы, больше снизу вверх, чем сверху вниз, сказала: «Может быть, кто-нибудь из вас объяснит мне, что такое мадам Антониади? Вот ее карточка. Она была у меня, только мне не хотелось ее принять… Почему она явилась ко мне?..»

      Жена драгомана поглядела на визитную карточку и засмеявшись сказала: «Это та самая дама, которую попросили в прошлое воскресенье не становиться впереди всех… Она была сегодня у меня с визитом. Она довольно мила…»

      – Все это прекрасно, – возразила советница; – но почему же она делает мне визит…

      Жена драгомана, видимо, хотела заступиться за мадам Антониади и сказала:

      – Она родом из Одессы, из довольно порядочного дома одесского негоцианта, русская подданная. Путешествовала и жила в Англии… Ну вот приехала сюда, хочет быть принята у нас…

      Советница слегка пожала плечами, положила карточку на стол, как будто она до нее не касалась, как будто она не удостоивала даже и принять ее на свой счет, села и переменила разговор. Она просидела довольно долго и, собираясь уходить, подошла к столу, взяла снова карточку, поднесла ее близко к глазам и прочла громко еще раз:

      – Madame Antoniadi, tout court…

      Потом, обращаясь ко всем нам, спросила еще раз, почти с досадой:

      – Я бы желала знать, зачем же эта дама мне сделала визит?

      На это ответил Блуменфельд, с пренебрежением, по-русски:

      – Наглая бабенка… Ей хочется втереться в посольство…

      – Что ж, она из таких дам, которым платят визиты или нет? – спросила опять советница.

      – Я думаю, нужно, – сказала жена драгомана. – Впрочем, вот monsieur Несвицкий ее знает, кажется, лучше нас.

      – Да, я ее знаю немного, – сказал «вестовой». – Я имел случай ужинать с ней у ***. Она довольно мила, это правда. Но она не светская женщина. Вообразите, на этом ужине она ела в перчатках… Все обратили внимание…

      – Ведь в Англии многие, я слышала, делают так, – возразила жена драгомана. – Я не согласна с этим; я нахожу, что она женщина хорошего общества et qu'elle a l'air très distingué…

      Несвицкий на это заметил следующее, с значительною и основательною, почти научною точностью:

      – Я позволю себе различить понятие «светская женщина» от понятия женщина «distinguée». Она может быть distinguée, мила и все что вам угодно, но я не позволю себе назвать «светскою» женщиной женщину, которая не знает приличий и принятых в свете обычаев. Местные обычаи в Англии не могут везде быть приложимы… Это смешно здесь, где высшее общество вполне космополитического характера…

      – Может