Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви. Диана Гэблдон

нам благодарить остается небо!.. Аминь[11].

      Подняв глаза над своими молитвенно сложенными руками, я встретилась взглядом с Колумом и улыбкой дала ему понять, что оценила самообладание его отпрыска. Он подавил собственную улыбку и с серьезным лицом кивком поблагодарил сына, промолвив:

      – Хорошо сказано, мальчик. Передай, пожалуйста, хлеб.

      Разговоры за столом в основном ограничивались просьбами передать то или другое блюдо, ибо каждый пришел для того, чтобы как следует поесть. У меня аппетит отсутствовал, частью по причине ошеломляющих обстоятельств, а частью потому, что селедки мне не хотелось. Но баранина была недурна, а хлеб – свежий, хрустящий – просто восхитителен, причем его можно было есть со свежим несоленым маслом.

      – Надеюсь, мистер Мактевиш чувствует себя лучше, – вставила я свое слово во время краткого перерыва в еде. – Я что-то не видела его здесь.

      – Мактевиш?

      Тонкие брови Летиции взлетели вверх над округлившимися голубыми глазами.

      Я скорее почувствовала, нежели увидела, как Дугал поднял голову.

      – Молодой Джейми, – бросил он отрывисто и снова вернулся к бараньей кости, которую держал в руках.

      – Джейми? С ним что-то случилось?

      На круглощеком лице Летиции появилось беспокойное выражение.

      – Всего-навсего царапина, дорогая моя, – успокоил ее Колум и обратился к брату: – Но где же он, Дугал?

      Мне показалось, что в темных глазах мелькнуло подозрение. Дугал пожал плечами, не поднимая глаз от своей тарелки.

      – Я его послал в конюшню помочь старику Алеку управиться с лошадьми. Кажется, это его любимое место, так что все в порядке.

      Теперь Дугал поднял наконец голову и посмотрел брату в глаза.

      – Может быть, у тебя были насчет него другие намерения?

      На лице у Колума явно отразилось какое-то сомнение.

      – В конюшню? Да, понятно. Ты ему так доверяешь?

      Дугал тщательно вытер рукой губы и потянулся за куском хлеба.

      – Решай сам, Колум, если ты не согласен с моим распоряжением, – сказал он.

      Губы Колума крепко сжались на мгновение, но он ответил:

      – Да нет, я думаю, он там вполне справится.

      И вернулся к трапезе.

      У меня были некоторые сомнения насчет того, является ли конюшня подходящим местопребыванием для человека с огнестрельным ранением, однако я сочла неуместным высказывать их в этом обществе. Про себя я решила наутро отыскать молодого человека и расспросить его, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.

      От пудинга я отказалась и принесла извинения, ссылаясь на усталость, что отнюдь не было притворством. Я была так измотана, что почти не обратила внимания на слова Колума:

      – Спокойной вам ночи, миссис Бошан, завтра утром я попрошу кого-нибудь привести вас на прием.

      Одна из служанок, заметив, как я ощупью пробираюсь по коридору, сжалилась надо мной и проводила со свечой до самой моей комнаты. Этой свечой она зажгла одну из тех, что

11

Эти строки переведены с английского С. Я. Маршаком; они принадлежат перу Роберта Бернса, родившегося в 1759 г. Поскольку действие романа происходит в 1743 г., автором допущен литературный анахронизм.