Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви. Диана Гэблдон

подавила. Тем не менее миссис Грэхем уловила его и подняла на меня глаза. Я вдруг подумала, что она и в самом деле весьма проницательная предсказательница. Успокаивая меня, она снова покачала седой головой.

      – Нет-нет, милочка, с вашим славным мужем ничего худого не произойдет. Дело совсем не в том.

      Она слегка пожала мою руку.

      – Вам отнюдь не предстоит зачахнуть и провести остаток жизни в скорби. Это всего лишь означает, что вы из тех, кто способен полюбить снова, если первая любовь уйдет.

      Она еще раз пригляделась поближе к моей ладони и провела коротким ребристым ногтем по линии брака.

      – Большинство раздвоенных линий обрывается, но на вашей вилка. – У нее на губах появилась озорная усмешка. – Надеюсь, вы не двумужница?

      Я рассмеялась:

      – Куда там! Времени не хватило бы.

      Я повернула руку таким образом, чтобы миссис Грэхем было видно ребро ладони.

      – Я слышала, будто маленькие черточки вот здесь показывают, сколько у вас будет детей. Это правда? – спросила я как можно более небрежным тоном – край моей ладони был безнадежно гладок.

      Миссис Грэхем отмахнулась от этой идеи пренебрежительным жестом.

      – Фу! Линии здесь появляются уже после того, как вы родите парочку ребятишек. Предварительных указаний не бывает. Скорее на носу их обнаружите, чем на руке.

      – В самом деле?

      Я совсем по-дурацки обрадовалась и собиралась было спросить, не означают ли глубокие линии у меня на запястье склонности к самоубийству, но нас прервали.

      Достопочтенный Уэйкфилд вошел в кухню с пустыми чашками, поставил их на поднос и принялся шумно и неуклюже рыться в буфете, явно в расчете на помощь.

      Миссис Грэхем вскочила на ноги, готовая защитить свое святилище – кухню. Ловко отодвинула достопочтенного в сторону и принялась устанавливать на подносе все необходимое для продолжения чаепития в кабинете. Меня она тоже потеснила с дороги на безопасное расстояние.

      – Миссис Рэндолл, почему бы вам не вернуться в кабинет и не выпить еще чашечку чая вместе со мной и вашим мужем? Мы с ним сделали поистине замечательные открытия.

      Было очевидно, что, несмотря на внешнее самообладание, в душе он ликует при мысли о своем открытии не менее, чем мальчуган, у которого в кармане жаба. Разумеется, я обязана была пойти и познакомиться со счетом капитану Джонатану Рэндоллу от его прачки или сапожника или с другими не менее замечательными документами.

      Фрэнк настолько погрузился в изучение затрепанных бумажек, что едва ли обратил внимание на мое появление в кабинете. Он весьма неохотно передал бумаги в пухлые ручки викария, встал у него за спиной и уставился через плечо достопочтенного Уэйкфилда в текст, словно не мог оторваться от него ни на минуту.

      – Да? – заговорила я самым любезным тоном, дотронувшись до листков. – Да-а, очень, очень интересно.

      На самом деле я бы ни при каких обстоятельствах не смогла расшифровать записи, сделанные неразборчивым почерком и сильно выцветшие. На одном из документов,