Ампула Грина. Владислав Крапивин

такое страданье… Ну, спасибо тебе. Ты, видать на каникулы приехал?

      – Типа того, – усмехнулся Валерий, вспомнив коричневых лягушат со штурвалом.

      – Ну, счастливых тебе гуляний… И девушку хорошую…

      – Само собой, – согласился Валерий. И почувствовал себя своим на этом дворе.

      Впрочем, не только на этом, на другом тоже.

      – Добрый день, – сказал он щетинистым мужичкам, забивавшим «козла» на щелястом столе.

      – Тебе того же! – оживились мужички, задвигались. – Присаживайся с нами, у нас пивко есть.

      – Спасибо, спешу… – (хотя и не очень спешил).

      – Ну, добрый путь тогда…

      Третий двор и правда напоминал картину Поленова. На залитом солнцем просторе торчали горбатые сараи, белели березовые поленицы, кривился колодезный сруб, валялось колесо от допотопной телеги. Над заборами подымалась очень белая шатровая колоколенка.

      Через траву двигалась гусиная вереница. Предводитель с большой шишкой на лбу глянул на Валерия подозрительно.

      – Я хороший, – на всякий случай сказал Валерий. Гусак поверил. Гоготнул по-свойски и повел вереницу дальше.

      А Валерий через проход среди полениц проник еще на один двор. Такой же широкий, как и прежние.

      Здесь было совсем безлюдно. Сначала. А потом, на дальнем конце, из-за ржавого остова древнего «москвичонка» показался мальчишка. Он бежал.

      Как-то неловко бежал – то ли спотыкался, то ли прихрамывал. И оглядывался. «Уж не гонятся ли за пацаном?» – кольнуло Валерия.

      Но дело было в другом. От мальчишки тянулся в вверх шнур, а на конце шнура, метрах в двадцати над землей дергалось, ныряло из стороны в сторону… непонятно что.

      То есть похоже, что змей, только странный какой-то. Коробчатый, что ли? Но коробчатые конструкции бывают обтянуты тканью или бумагой, а здесь весь каркас был виден насквозь. А внутри его что-то громоздилось.

      Валерий остановился у заросшего тополиного пня и ждал. Мальчишка рывками приближался (дергал при этом шнур). Он был в сизой мятой одежонке, вроде той, какую лет десять назад носил и Валерка Зубрицкий. Разлохмаченные на кромках джинсовые шорты, такая же безрукавка, надетая на голое тело. Ременчатые сандалетки на босу ногу… Наверно, из-за них, слишком разболтанных, он и спотыкался.

      Наконец хозяин змея (или не змея?) остановился в двух шагах. Мельком глянул на Валерия, развернулся и запрокинул голову.

      Было ему, как и близнецам на берегу, лет девять.

      Если бы тощему и ломкому Буратино заменили нос дырчатым шариком, а круглую голову украсили оттопыренными ушами и сверху покрыли темным ёжиком, то получился бы в точности этот мальчишка. Впрочем, Валерий подумал про такое сходство мельком, потому что смотрел он, как и мальчик, на летающую «штуку».

      «Штука» приземлялась. Мальчик что-то сердито шептал, растопыривал немытые локти и дергал шнур (а точнее – обычную бельевую веревку). Видимо, пытался управлять спуском. Но спуск проходил неуправляемо – зигзагами, то быстро,