Фламандская доска. Артуро Перес-Реверте

съел?

      Антиквар пожал плечами.

      – В этом вопросе и заключается суть всей проблемы, дорогая. – Он улыбнулся ей, как улыбался много лет назад, когда она, еще маленькая девчушка, сидела у него на коленях. – Нам уже удалось выяснить довольно много: кто ощипал цыпленка, кто его сварил… Но пока что нам неизвестно, какой мерзавец съел его.

      – Ты не ответил на мой вопрос.

      – Не всегда же у меня находятся под рукой блестящие ответы.

      – А раньше всегда находились.

      – Раньше я мог лгать. – Он взглянул на нее с нежностью. – А теперь ты уже большая, и мне не так легко обмануть тебя.

      Хулия положила ему руку на плечо, как пятнадцать лет назад, когда просила, чтобы он придумал для нее историю какой-нибудь картины или фарфоровой статуэтки. И в голосе ее прозвучали все те же детски-умоляющие нотки:

      – Мне очень нужно знать это, Сесар.

      – Аукцион через два месяца, – напомнила сзади Менчу. – Времени остается мало.

      – К черту аукцион, – отозвалась Хулия. Она продолжала смотреть на Сесара так, словно решение загадки находилось у него в руках.

      Антиквар еще раз вздохнул и, проведя рукой по ковру, будто смахивая пыль, уселся на него, сложив руки на коленях. Нахмурившись, он в задумчивости покусывал кончик узкого розового языка.

      – В общем, так, – произнес он через некоторое время. – Для начала у нас есть несколько ключей. Но просто иметь их – мало: важно знать, как мы можем ими воспользоваться. – Он взглянул на выпуклое зеркало в левом верхнем углу картины, отражавшее игроков и стол. – Мы привыкли считать, что любой предмет и его зеркальное изображение во всем идентичны. Однако это не так. – Он указал пальцем на нарисованное зеркало. – Видите? С первого взгляда мы можем убедиться, что изображение является обратным. А поскольку на доске ход партии перевернут, следовательно, и в зеркале происходит то же самое.

      – У меня уже голова раскалывается от всей этой премудрости, – со стоном произнесла Менчу. – Это слишком сложно для моей плоской энцефалограммы, так что мне нужно выпить… – И, подойдя к бару, она щедрой рукой плеснула себе в стакан водки из запасов Хулии. Однако, прежде чем взять стакан, она извлекла из сумочки плоский отполированный камень оникс, серебряную канюлю, маленькую коробочку и приготовила себе порцию кокаина, выложив его на камень в виде узенькой полоски. – Аптека открыта, – объявила она. – Кто-нибудь интересуется?

      Ей никто не ответил. Сесар, казалось, был абсолютно поглощен изучением картины, так что посторонние звуки не доходили до его сознания, а Хулия только укоризненно нахмурилась. Пожав плечами, Менчу наклонилась и вдохнула кокаин через нос – умело и уверенно, в два приема. Когда она снова подняла голову, на губах ее играла улыбка, а голубизна глаз казалась ярче обычной, несмотря на несколько отсутствующее выражение.

      Пока Менчу заправлялась, Сесар, будто намекая Хулии на то, что на эту даму она вполне может не обращать внимания, взял ее за локоть и подвел поближе к ван Гюйсу.

      – Простая