Любовь и смерть в толпе. Наталья Андреева

город. По указанному адресу не проживают.

      – И это все? Сколько у меня денег?

      – Я не понимаю. – Борис выразительно посмотрел на Любу. Мол, при посторонних такие вещи не обсуждаются.

      – Я тебя спрашиваю: сколько у меня денег?! Ты что, не слышал вопроса?! – заорал Климов.

      – Если вы требуете полный финансовый отчет, к завтрашнему дню я подготовлю бумаги, – побледнев, ответил его помощник.

      – Я могу уйти, – Люба приподнялась со своего стула.

      – Сидеть! – рявкнул Климов. – Я вам деньги плачу! И тебе плачу!

      Он ткнул пальцем в Бориса. Тот побледнел еще больше.

      – И за свои деньги я хочу получить то, что хочу! – продолжал орать Климов. – Сколько у меня миллионов? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Я хочу отдать один, но получить то, что хочу! Информацию! Я хочу получить свою дочь!

      – Георгий Кимович, это того не стоит, – тихо возразил Борис.

      – А что стоит? Моя семья того не стоит? Да что ты в этом понимаешь?! Мальчишка! Щенок! Дать объявление во все газеты! И местные. Райцентр наверняка выпускает свою газету. Дать объявление. Купить эту чертову газетенку, в конце концов! Купить этот городок со всеми потрохами! Перетряхнуть! Обшарить каждый закоулок! Они не могли уехать далеко! Им это не по средствам!

      – За тридцать лет все могло измениться, – все так же тихо сказал Борис. – Ваша дочь могла уехать за границу.

      – Найти! Вернуть! Привлечь Интерпол!

      – В конце концов, это безумие, – еле слышно пробормотал помощник Климова. А Люба, так же еле слышно, сказала:

      – Он болен. Надо относиться к его капризам с пониманием.

      Климов же, который выплеснул эмоции и потерял много сил, откинулся на подушку и, уже на два тона ниже, почти спокойно сказал:

      – Хочу нотариуса.

      – Георгий Кимович, – заикнулся было Борис, но Климов его оборвал:

      – Ты что, не слышал? Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Скажи спасибо этой женщине, – Климов кивнул в сторону Любы, Борис тут же метнул на нее взгляд. Или ей показалось, или во взгляде была… ненависть? Но Борис улыбнулся, и Люба тут же подумала: показалось. Улыбка у него была замечательная! – Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти, – повторил Климов. – Следовательно, могу отдавать распоряжения насчет своего имущества. Я знаю, чего вы все от меня хотите. Так вот, – он сделал внушительную паузу, – акции я не продам. Я намерен оставить все моим внукам. И моей дочери.

      – Это как вы решите, – Борис выглядел абсолютно спокойным, но Любе опять показалось… Да, теперь в его взгляде было откровенное торжество. Должно быть, там идет война. Имеется в виду, в совете директоров. За эти самые акции. За власть. При Климове Борис на коне. А что будет без него? Конец карьере.

      – Чтобы завтра же здесь был нотариус. И вообще, я здоров, – вдруг сказал Климов. – Хочу домой.

      – Домой… куда? – уточнил на всякий случай Борис.

      – Дом у меня один. – Климов вдруг осекся. Вспомнил, что именно туда, в загородный особняк, они и ехали в день трагедии. – Нет, туда не хочу. На квартиру. И нотариус пусть придет туда.

      – У