Кольцо викинга. Антон Грановский

и мелодичнее, а потом запел – тихим, сипловатым голосом, глядя на пляшущие языки костра:

      Эй, ребята, как допьете вы вино,

      Мне бутылки вы оставьте заодно.

      Пожалейте вы несчастного БОМЖу.

      Я их в сумку аккуратно положу.

      Отнесу я завтра их в приемный пункт,

      Мне за них шестьсят копеек отдадут.

      Я куплю буханку хлеба и сырок,

      Чтобы с голоду не протянуть мне ног.

      – В последнее время быть бродягой стало опасно, – негромко проговорил Тамерланыч, обращаясь к Егору.

      Тот швырнул опустевшую банку в мусорный бак, взглянул на старика и уточнил:

      – Почему?

      – Люди не любят нас.

      – Они всегда вас не любили, – заметил Егор.

      – Верно, – кивнул старик, протягивая Егору сигареты. – Но месяца два назад в Москве объявилась толпа отморозков, которые забивают бомжей палками.

      – Палками?

      – Ага. Как крыс или бродячих кошек. Эти ублюдки разъезжают на мотоциклах и называют себя «загонщиками».

      Егор закурил, швырнул спичку в костер. Рядом Крепыш продолжал перебирать струны гитары и петь грустным, негромким голосом:

      А я бычок подниму, горький дым затяну,

      Покурю и полезу домо-ой.

      Не жалейте меня, я прекрасно живу,

      Только кушать охота порой.

      – И как часто это происходит? – спросил Волчок, пуская дым.

      – Что? – не понял старик.

      – Эти убийства.

      – Да почти каждую ночь. Москва – огромный город, и бомжей здесь больше, чем бродячих собак. Говорят, нас около ста пятидесяти тысяч.

      – Неужели полиция вас не защищает?

      Старик усмехнулся и покачал головой:

      – Нет, сынок, не защищает. Чем меньше бродяг, тем лучше для города. Знаешь, сколько бомжей погибает в Москве каждую зиму от холода?

      – Сколько?

      – Несколько сотен. Их вывозят за город и закапывают в оврагах.

      Егор затянулся крепкой сигаретой, выпустил облако косматого дыма и сказал:

      – Впечатляющая статистика. А как ты стал бродягой, Тамерланыч?

      Старик швырнул окурок в костер, помолчал немного, потом вздохнул и ответил:

      – Два года назад я жил в Барнауле. Потом грянул кризис, работы у нас в городе не было никакой, и я решил податься в Москву. Продал квартиру, приехал в столицу. Хотел купить комнатку в Подмосковье, да не успел. В первый же день меня избили и ограбили. Прямо на вокзале. Так я остался без денег и без жилья. Это, собственно, вся история.

      Егор понимающе кивнул.

      – Ладно, сынок, мне пора. – Тамерланыч поднялся с деревянного ящика, на котором сидел. – Если будешь здесь утром, угощу завтраком. Спокойной ночи, добрый человек!

      – Приятных снов! – пожелал Егор старику.

      Тамерланыч пошел прочь от костра и через несколько шагов скрылся в темноте.

      А тощий Крепыш все пел, гоняя по кругу одни и те же куплеты и припевы, и бродяги, сгрудившиеся возле костров, стали дремать под его негромкий, монотонный голос.

      Ах, отпусти меня, товарищ старшина,

      Я