Желтая роза в её волосах. Андрей Бондаренко

метели метут – целый год – без роздыха.

      Всё метут и метут – без бонусов на Надежду.

      Вернусь к той девчонке – с глазами серыми.

      Словно, та вода – в знакомом роднике.

      Со словами – на удивленье – несмелыми,

      Что родились – негаданно нежданно – в этом тропическом далеке…

      А вечерами зимними, хмурыми, промозглыми,

      Что сразу наступают – по окончанию короткого лета,

      Я буду ей рассказывать – веками нескончаемыми, долгими —

      О тех местах, где небо и море – одного цвета…

      Так случилось, что обратно пошли только через одиннадцать месяцев с небольшим. Вдвоём с Фьордом. Доктор Мюллер заживо сгорел в одной из славных карибских эскапад. Мари тоже умерла, как будто колодезная вода – в деревянном ведре – покрылась тонкой корочкой льда…

      Не будем здесь об этом. Про это – роман целый надо писать. Напишу, в обязательном порядке. Честью клянусь. Тем не менее.

      Посовещались и пошли в норвежский Берген.

      «Кошка» была приписана к порту Барселоны. Да, собственно, какая разница? Хозяин яхты – доктор Мюллер – погиб. Да и все наследники его – также.

      Решили, что в Бергене поставим «Кошку», оплатим стоянку на полгода вперёд, Власти известим, а дальше – не наше дело…

      Еле Фьорда уговорил зайти в Синиш.

      Пришли, встали к причалу отведённому, сошли на берег. Стали бабушку Наталью искать – нет нигде.

      Парнишка местный подбежал, лопочет что-то, зовёт куда-то. Благо Фьорд, проплавав много лет по морям и океанам, превратился в самого натурального полиглота. Перевёл всё – пусть, и через пень-колоду.

      Пришли на место. Кладбище – древней не бывает. На самом краюшке притулилась могилка скромная, табличка: – «Natali Ivanova 1932–2002». Ниже – текст на португальском языке.

      Переписал я тщательно этот текст, через полгода, уже в Питере, мне его на русский перевели:

      Жёлтое солнце в её волосах.

      Утро над быстрой рекой.

      И о безумных и радостных снах

      Ветер поёт молодой.

      Жёлтое солнце в её волосах.

      Жаркий полуденный зной.

      И о мечтах, что сгорели в кострах,

      Ворон кричит надо мной.

      Синее море, жёлтый песок.

      Парус вдали – одинок.

      Ветер волну победить не смог,

      И загрустил, занемог.

      Жёлтая роза в её волосах.

      Кладбище. Звёздная ночь.

      И бригантина на всех парусах

      Мчится от берега прочь.

      Камень коварен. Камень жесток.

      И словно в страшных снах

      Маленький, хрупкий, жёлтый цветок

      Плачет в её волосах…

      Постояли, повздыхали, помянули. Утром дальше отправились.

      Через шесть суток вошли в бухту Бергена.

      Красиво, ничего не скажешь. Солнце в волнах яркую радугу запускает, на берегу домишки жёлто-красные выстоялись в ровные ряды.

      – Эй, Фьорд! – говорю. – Посмотри, красота-то какая!

      А Фьорд совсем в другую сторону смотрит. Там, на молу пирса, девчонка стоит невысокая, а рядом с ней – два пацана-погодка белобрысых,