Коктейль «Россия». Юрий Безелянский

барон Антон Дельвиг постигнуть русскую душу. Кстати говоря, Прибалтика – родина не одного русского деятеля. Сыном прибалтийского барона Остен-Сакена был Александр Востоков, работы которого являются классическими трудами по русской филологии.

      Продолжим про пушкинскую эпоху. Кто стоял рядом с Пушкиным, помимо уже перечисленных? На год моложе были Баратынский и Вельтман.

      О Евгении Баратынском Пушкин сказал: «Он у нас оригинален – ибо мыслит». И прозвал его Гамлетом-Баратынским. Род Боратынских (затем «о» перешло в «а») происходил из польского города Боратынь. Древний дворянский польский род. Но это не все. В жилах поэта текла итальянская кровь. Может быть, и финал жизни закономерен: смерть в Неаполе, а не в Петербурге или Москве? Врач-итальянец констатировал смерть «синьора поэта» в 44 года.

      Немногим избранным понятен

      Язык поэтов и богов, —

      утверждал Баратынский.

      Александр Вельтман – писатель. Белинский отмечал, что талант Вельтмана самобытен и оригинален в высшей степени. А советский критик Переверзев считал Вельтмана предтечей Достоевского. Роман Вельтмана «Странник» – это калейдоскопическая игра ума, шалость таланта… С национальными корнями писателя все ясно: наполовину швед, наполовину русский. Отец – шведский дворянин – в 1786 году принял русское подданство, а мать – русская женщина Колпачева.

      Вельтман был популярен, но еще более популярным был Осип Сенковский, журналист, писатель; писал под псевдонимами Барон Брамбеус, Тютюнджю-оглу и другими. Сенковский был полиглотом. Знал все европейские языки, а еще татарский, монгольский, китайский. Кроме лингвистики, увлекался историей, археологией, этнографией, философией, естествознанием, астрономией, медициной, политической экономией. Никитенко его характеризовал так: «Сенковский весьма замечательный человек. Немного людей, одаренных умом столь метким и острым. Но характер портит все, что есть замечательного в его уме. Нельзя сказать, чтобы он был совсем дурной человек, но он точно рожден для того, чтобы на всё и на всех нападать, – и это не с целью причинить зло, а просто чтобы, так сказать, выполнить предназначение своего ума, чтобы удовлетворить непреодолимому какому-то влечению…»

      Короче, многие не любили Сенковского, но нас интересует другое: вклад Осипа Сенковского, поляка по происхождению, в русскую литературу. Сенковский старался приблизить литературный язык к разговорному, вел беспощадную борьбу с устарелыми языковыми формами – «сей», «оный», «упомянутый», «таковой», «младой», «глас» и т. п. После едких насмешек Сенковского, замечает Вересаев в книге «Спутники Пушкина», слова эти совершенно исчезли из журнального обихода.

      Если уж мы заговорили о русском языке, то тут бесспорнейшим гигантом является Владимир Даль, «наш Магеллан, переплывший русский язык от А до Я» (выражение Андрея Битова). Даль потратил 35 лет своей жизни на составление словаря и совершил тем самым подвиг во имя русского народа. Сколько замечательных перлов, в которых выразился национальный характер русского народа, он собрал! Вот только некоторые.

      «Русский Бог – авось,