69 этюдов о русских писателях. Юрий Безелянский

хочу только вспомнить и выстроить в своей памяти дорогу на эшафот, по которой проследовали многие русские писатели и поэты. Конечно, любой школьник знает, что Пушкин и Лермонтов были убиты на дуэли. Что Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ». Что Есенин повесился, а Маяковский застрелился. Но если бы только они одни. Мартиролог чрезмерно велик. И, как отметил Ходасевич: «в известном смысле историю русской литературы можно назвать историей изничтожения русских писателей». Хотя Михайло Ломоносов на румяной заре русского сочинительства утверждал, что «музы не таки девки, которых завсегда изнасильничать можно». Еще как можно! И насиловали. И мордовали. И ногами топтали.

      Вспомним Василия Тредиаковского, реформатора русской поэзии.

      Поэтом нулевого цикла

      Я б Тредиаковского назвал, —

      восклицал наш современник Вадим Шефнер. В книге «Из старой шкатулки» Валентин Пикуль пишет: «У мученика российской словесности была страшная судьба. Всю жизнь работал, как вол, в награду получал палки надругательства». Историческое извлечение: «Тредиаковскому не раз случалось быть битым. В деле Волынского сказано, что сей однажды, в какой-то праздник, потребовал оду у придворного пииты, Василия Тредиаковского, но ода была не готова, и пылкий статс-секретарь наказал тростью оплошного стихотворца».

      И снова к Пикулю: «Брел Тредиаковский через Неву и было ему до слез обидно. Он ли грамматики не составитель? Он ли од торжественных не слагатель?» «Так что ж вы, людишки, меня-то, как собаку бездомную, по кускам рвете? Тому не так. Этому не эдак. И любая гнида учит, как надо писать». – Кого учите? – спросил поэт у ночной тишины...»

      Шел XVIII век. Пушкин еще не родился.

      «За Тредиаковским пошло и пошло. Побои, солдатчина, тюрьма, ссылка, изгнание, каторга, пуля беззаботного дуэлянта, не знающего, на что подымает он руку, эшафот и петля – вот краткий перечень лавров, венчающих «чело» русского писателя, – так писал Владислав Ходасевич в своей небольшой статье «Кровавая пища» и продолжал. – Вслед за Тредиаковским – Радищев; «вослед Радищеву» – Капнист, Николай Тургенев, Рылеев, Бестужев, Кюхельбекер, Одоевский, Полежаев, Баратынский, Пушкин, Лермонтов, Чаадаев (особый, ни с чем не сравнимый вид издевательства), Огарев, Герцен, Добролюбов, Чернышевский, Достоевский, Короленко... В недавние дни: прекрасный поэт Леонид Семенов, разорванный мужиками, расстрелянный мальчик-поэт Палей и расстрелянный Гумилев.

      Я называю имена лишь по одному разу. Но ведь на долю скольких пришлось по две, по три «казни» – одна за другой! Разве Пушкин, прежде чем был пристрелен, не провел шесть лет в ссылке? Разве Лермонтов, прежде чем был убит, не узнал солдатчины и не побывал тоже в ссылке? Разве Достоевского не возили на позорной тележке и не взводили на эшафот, прежде чем милостиво послали на каторгу? Разве Рылеев, Бестужев и Гумилев перед смертью не узнали, что есть каземат? Еще ужаснее: разве Рылеев не дважды умер?

      Но это – только «бичи и железы», воздействия слишком сильные, прямо палаческие. А сколько же было тайных, более мягких и даже вежливых? Разве над всеми поголовно не измывались цензора всех эпох и мастей? Разве любимых творений