Орден Святого Бестселлера, или Выйти в тираж. Генри Лайон Олди

визг бормашины. Занимается огнем, словно от факела. Пламя – странное, белесое – мигом распространяется дальше, охватывая ягодицы, плечи. Горец вспыхивает бенгальской свечой, брызжет искрами…

      Исчезает.

      Оставив хватов в недоумении.

      – А Нежный Червь брехал: до следующего вечера не пшикнет…

      – Кто брехал? Нежный Червь?! Сам ты брехун!

      – Но ведь пшикнул…

      – Нафири-су ругаться станет. Он жертву для Дождевания заказывал…

      – Ага… задаток дал…

      «Пшик» настиг меня внезапно. Я едва успел захлопнуть смотровую щель и рухнуть на любимый сундучок. Старец-Облако злорадно впился в зад мой острым краем: надо будет выбрать время, натворить себе напильник (по возможности дрочевый) и сточить у Старца зубы…

      V. Хокку «На пороге старости размышляю о вечном»

      Есть некий тайный смысл,

      Невыразимый словом,

      У чтения в сортире.

      VI. Ул. Героев Чукотки, 26, кв. 31, с выходом на балкон и в чат

      У всех этих «фэнтезийщиков» проблем с русским языком не возникает – в литературе такого свойства он удивительно однообразен и бесцветен, это, фигурально выражаясь, язык для бедных. Отношение «массолита» к языку везде и всегда прагматически-функциональное, поэтому беллетристическое слово является носителем смысла, но не самим смыслом, не реальностью мистического порядка. Впрочем, «Влад Снегирь», «Н. Маржецкий», «Лидия Березка» – это вовсе не имена писателей, а торговые марки, потому и место им в одном ряду со «Smirnoff», «Adidas», «Pepsi» и «Tampax»…

Из статьи «О скрытых функциях языка»

      – Убился! Насмерть убился! Ой, божечки!..

      – Убился – то ладно. Давно пора. Стекло разбил, вражина…

      – Теперь дуть будет…

      – Милицию вызывайте!

      – «Скорую»!..

      – И пожарную!

      – Пацаны! Щас пожарники приедут! Айда смотреть!

      – Гав! Гав! Ва-а-аууу!

      – Дик, фу! Вечно ты всякую гадость…

      На вопросы типа: «Самый умный, да?» и особенно: «Тебе что, больше всех надо?!» – я с детства любил отвечать утвердительно, огребая по шее за дурное любопытство. Наука не пошла впрок: каким я был, таким остался. Вот и сейчас спросонья бреду на балкон. Спасибо оттепели и моей лени: все собирался заклеить от сквозняков, да как-то…

      Внизу, у подъезда – вавилонское столпотворение. Лает спаниель Дик, галдит пацанва, охают старушки – божьи одуванчики. Близ цистерны с минеральной водой народ машет канистрами, но отходить боится – очередь. Свалишь на минутку, а потом начнется: «Вы здесь не стояли! Клава, подтверди!» Ремонтных дел мастера из соседнего дома гурьбой вывалили на внеплановый перекур.

      Люди при деле: участвуют.

      Открываю створки окна. Высовываюсь по пояс. Холодно, но возвращаться за курткой лень. Шагах в четырех от двери подъезда, в эпицентре волненья народного, расплескав лужу, засыпан осколками стекла…

      Ясно.

      Бедолага Горец в очередной раз решил оправдать прозвище. С какого же этажа ты выпал, красавец? Поклонник Ламберта ворочается, делает попытку встать,