Царь Грозный. Наталья Павлищева

же молчала до сих пор?..

      – Ни к чему! Хочешь знать будущее?

      Анна тут же забыла об изумлении от того, что старуха вовсе не глухонемая, закивала:

      – Мать сказала, что ты сможешь показать, но только когда будем в Московии…

      Софья насмешливо посмотрела на свою подопечную, достала из глубоких складок юбки большой ключ и вставила в замок. Анна не удержалась, чтобы не заглянуть ей через плечо, но ничего особенного не увидела. Там действительно лежали толстенные фолианты, старательно завернутые в какие-то тряпицы. Были три свертка, которые Софья трогать не стала, зато извлекла с самого дна зеркало, тоже завернутое в ткань, и большую свечу.

      Маленький кургузый столик, явно не для книг, с трудом вместил все вытащенное Софьей. Анна понимала, что мешать не стоит, и только молча наблюдала за приготовлениями. Только когда служанка махнула рукой, подзывая ее к столику, подошла на трясущихся ногах, с трудом справляясь со страхом.

      – Сними крест, мешать будет, – коротко велела старуха. Анна противиться не стала, не впервой снимать христианский оберег, приступая к ворожбе, она так и князя Глинского к себе приворожила.

      Пламя свечи колебалось, отбрасывая на стены огромные тени, но было не до него. Софья скомандовала:

      – Смотри!

      Все вдруг поплыло, и Анна не сразу поняла, то ли у нее в голове, то ли в зеркале. Немного погодя изображение стало четким и быстро меняющимся. С трудом успевая осознать, что видит, Глинская вглядывалась в зеркало. Мелькали сцены богатой свадьбы, потом рождение какого-то мальчика, потом разъяренная толпа, крушащая все на своем пути, потом и вовсе что-то непонятное… Молодая женщина на троне? Потом рослый молодой человек, облик которого показался Анне знакомым… а потом и вовсе реки крови, трупы, крики, людские толпы… рослый человек, бьющий посохом более молодого… и снова его облик что-то напомнил Глинской… тело мальчика, залитое кровью… кровь, кровь, кровь повсюду, кровь и еще бунт…

      Стало страшно, видения исчезли, а Анна сидела, не в силах вымолвить ни слова. Что в этом будущем для нее? Не зря ли она едет в холодную опасную Московию?

      – Что это? – с трудом выдавила из себя Анна.

      Софья снова усмехнулась:

      – Будущее твоих детей и внуков…

      – Кровь? – Дрожь в голосе выдала ужас княгини.

      – Да, кровь. Твоя дочь станет государыней Московии, а внук государем. Но твоим правнуком прервется род московских государей.

      – И… ничего изменить нельзя?.. – с какой-то робкой надеждой поинтересовалась Анна.

      Старуха приподняла косматую бровь:

      – Ты хочешь изменить? Можно, но только все сразу.

      Глинская вдруг вспомнила слова о том, что ее дочь будет правительницей Московии, а внук государем…

      – А этот человек… кто?

      – Твой внук! Так изменить?

      В душе Анны шла борьба, с одной стороны, ей страстно хотелось стать матерью государыни и бабушкой правителя, с другой – пугали реки крови…

      – А… люди чьи?

      – Московиты! – Голос Софьи совсем не был ни приятным, ни мягким,