Сэнгоку Дзидай. Эпоха Воюющих провинций. Алексей Вязовский

распахнутые деревянные ставни. Впереди традиционная японская раздвижная стена из бамбука и бумаги – сёдзи. Я потрогал пол – и тут все «без сюрпризов». Классическое татами из рисовой соломы. Пора переходить к личному осмотру. Вернее, к ощупыванию. Так, голова у меня перевязана, потрогать раненый висок не удается, а вот выше рука натыкается на обритый лоб. В чем дело?! Мне делали трепанацию? А почему я тогда не на больничной койке, а лежу на полу, укрытый шелковым одеялом? Рука идет дальше и… натыкается на косичку. В жизни хвостов из волос не вязал. Что-то явно не так. Меня начинает бить легкая дрожь. Я откидываю одеяло – и тут меня конкретно накрывает. Тело не мое. Ну, то есть совсем ни разу не мое – желтоватая кожа, безволосое, мускулистое. Я оттягиваю край фундоси – набедренной повязки, похожей на стринги. Слава богам, это тело мужчины, японского, но мужчины – все признаки на месте. Однако паника не унимается, дрожь продолжает бить мое новое пристанище. Я точно помню, что буквально совсем недавно был двадцати трех лет отроду, молодым белым парнем. Русский, европеоид, не состоял, не служил, не привлекался. Попал под землетрясение в Токио. Дальше шел какой-то провал в памяти. И вот я тут – непонятно где, непонятно в ком.

      Так, стоп, даю команду себе. Воспользуемся японским методом успокоения. Беру дыхание под контроль – глубокий вдох с выпячиванием живота. Задержка, глубокий выдох. И еще раз. Через минуту прихожу в себя. Опираюсь на татами, пошатываясь, встаю. Накатывает тошнота, как при контузии или сотрясении мозга, но еще несколько правильных вдохов и выдохов – меня окончательно отпускает. Ноги сами несут мое новое тело к окну. И что я вижу?

      Цензурно не выразиться. И не надо. Ругаюсь родным русским матом.

      Передо мной открывается вид из окна замка. Натурального, средневекового. Каменные стены, донжон в виде пагоды, черепичные крыши, какие-то постройки внутри двора, садик, в котором ходят маленькие фигурки. Я прищурился – точно, японцы. Кимоно и выбритые лбы с косичками можно различить даже сверху. А еще заткнутые за пояс мечи. Да что происходит-то?! Кино, что ли, снимают? Я двинулся к другому окну.

      Тут тоже был еще тот видок. Террасы рисовых полей, залитых водой, в которых копошатся раздетые крестьяне. Поля разделены напополам дорогой, которая упирается в ворота замка. По дороге скачет отряд человек сорок на лошадях. За каждым всадником закреплен прямоугольный флажок фиолетового цвета. Реконструкторы, наверное. Просто японцы выехали на природу пожить жизнью предков. Да, именно, очень натуральная реконструкция под старину.

      Голова пошла кругом, в ногах появилась слабость. Я навалился грудью на подоконник, но продолжал вглядываться в окрестный пейзаж. Электрических столбов нет, машин нет. Асфальт на дороге? Нет, обыкновенная грунтовка. А что у нас в небе? Пусто. Ни летящих самолетов, ни белых инверсионных следов. Это что же происходит-то?!

      Мозг отчаянно искал объяснения, но не находил.

      Я вернулся на свое место – и только сейчас заметил у торцевой стены небольшой помост,