Ричард Длинные Руки. Гай Юлий Орловский

фокусировка, то этот растянут как в плечах, так и в морде. Голова – настоящая скала из гранита. Эволюция с ним не церемонилась: одним ударом прорубила щель для глаз, надбровные дуги так и остались нависать скальным уступом, грубо тесанула короткий нос, рот, все остальное вовсе без обделки, просто неотделанный камень.

      Голова на плечах сидит почти без шеи, так мне показалось, потом сообразил, что чудовищная шея просто переходит в могучую спину и широченные плечи. Грудь его напоминала лобовую броню танка высокой проходимости, на которой навешаны добавочные стальные пластины для кумулятивных снарядов.

      Он что-то сказал негромко рыцарю, назвавшемуся Ланзеротом. Тот кивнул, сказал с холодной брезгливостью:

      – Убирайтесь, собаки!.. Ваше счастье, что никто из наших не пострадал. Иначе сам король Азалатарк не защитил бы тебя, погань.

      Герцог поднялся, глаза его с ненавистью впились в лицо блистающего рыцаря.

      – Мы еще встретимся.

      – Сомневаюсь, – ответил Ланзерот брезгливо. – Я не бываю в свинарниках. Убирайся, пока мои люди не передумали.

      Люди герцога быстро подвели ему коня, тот с их помощью влез в седло. Вся группа удалилась, стараясь безуспешно сохранить остатки достоинства. Рыцарь обернулся к принцессе:

      – Надо ехать, ваша светлость! Господь милостив, но мы непростительно задерживаемся.

      Старый воин тронул его за плечо. Я рассматривал его во все глаза, как ожившего динозавра. Талию, конечно, на таком гиганте искать бесполезно, но на широком поясе, усеянном металлическими бляхами, висит кинжал, короткий нож, фляга с вином, а с другой стороны – устрашающего вида топор с широким лезвием.

      Если на Ланзероте кожаные брюки, то на этом – кожаные штаны. Сапоги великанские, на толстой подошве, такая выдержит и противопехотную мину, а за голенищем еще один нож с простой деревянной ручкой. Чисто выбрит, но все равно щетина торчит, как на спине дикого кабана. Голос рыкающий, низкий, бухающий, словно вдали кто-то бьет в огромный барабан.

      – Что тебе, Бернард? – спросил рыцарь недовольно.

      Воин кивнул в мою сторону. Рыцарь оглянулся, несколько мгновений изучал меня, молодого простоватого парня. Я ощутил, как над миром настала звенящая тишина. Наконец рыцарь сказал с некоторым удивлением:

      – Не думал, что в этих землях найдется хоть один… Ты славно дрался.

      Я поклонился:

      – Спасибо на добром слове, благородный господин… Ланзерот.

      Рыцарь сунул руку в кошель на поясе. В его пальцах блеснула монета, он готовился ее по-королевски бросить, но старый воин, которого Ланзерот назвал Бернардом, сказал негромко:

      – Ланзерот, опомнись… Это ли нужно парню?

      Рыцарь поморщился.

      – Ты о чем?

      – Парню здесь больше не жить, – прогудел Бернард так, будто отзывался из глубокого склепа. – Земли герцога!.. А это его люди. Он волен… он все волен! Ты думаешь, доживет до завтра тот, кто поднял на него руку?

      Рыцарь поморщился снова, но его глаза оглядели меня чуть внимательнее.

      – Если