Анархия, государство и утопия. Роберт Нозик

Как оценить величину ущерба? Если ущерб от смерти в реальности компенсировать невозможно, за неимением лучшего можно было бы, даже если не принимать во внимание фактор страха, выплачивать возмещение всем, кто подвергается такому риску. Хотя посмертные выплаты родственникам или благотворительным фондам, пышные похороны, роскошный памятник и тому подобные действия имеют очевидные недостатки с точки зрения покойника, индивид может получить выгоду от посмертных компенсационных выплат, предназначенных для жертв. Он может продать право на получение посмертной компенсации компании, скупающей такие права. Цена была бы не выше, чем ожидаемая денежная стоимость прав (вероятность получения выплат, умноженная на их абсолютную величину); насколько ниже была бы цена, зависело бы от степени конкуренции в отрасли, от ставки процента и т. п. Такая система не обеспечивала бы полной компенсации собственно жертвам в соответствии с измеренным ущербом; а другие, те, кто в итоге не пострадал бы, получили бы выгоду, продав свои права на компенсацию. Однако каждый мог бы рассматривать это, ex ante[79], как вполне удовлетворительную сделку. (Выше мы описали способ объединения выплат в пул и превращения третьей ситуации во вторую; здесь перед нами способ преобразования второй в третью.) Эта система также может дать индивиду финансовый стимул увеличить «денежную ценность своей жизни», измеряемую с помощью критерия компенсации, чтобы увеличить цену, за которую он мог бы продать право на компенсацию[80].

      Принцип компенсации

      Даже когда на первый взгляд лучше разрешить опасные действия с условием выплаты компенсации (вторая или третья возможность), чем запретить их (первая возможность), вопрос о запрете или разрешении этих действий для всех людей нельзя считать окончательно разрешенным. Потому что у некоторых людей не будет ни достаточно денег, чтобы в случае необходимости выплатить необходимую компенсацию, ни страховки, чтобы покрыть свои обязательства в случае причинения ущерба. Можно ли запретить этим лицам выполнять соответствующие действия? Запрет на действие для тех, кто не в состоянии заплатить компенсацию, отличается от запрета на действие без уплаты компенсации пострадавшим (вторая возможность) тем, что в первом случае (но не во втором) тот, кто не в состоянии выплатить компенсацию, может быть наказан за совершение действия, даже если при этом границы не нарушаются и ущерб не причиняется.

      Нарушает ли индивид права других, если он совершает действие, не имея достаточных средств для выплаты компенсации или страхования ответственности для покрытия этих рисков? Можно ли запретить ему делать это и наказать за нарушение запрета? Поскольку к увеличению риска для других ведет огромное количество действий, общество, запрещающее такие финансово необеспеченные действия, вряд ли будет вписываться в представления о свободном обществе, т. е. об обществе, в котором существует презумпция

79

Здесь: в момент заключения сделки, но до наступления ее последствий (лат.). – Прим. науч. ред.

80

Самый изощренный в экономическом плане анализ критериев, определяющих величину компенсации за потерю жизни, см.: E. J. Mishan, “Evaluation of Life and Limb: A Theoretical Approach,” Journal of Political Economy, 1971, pp. 687–705. К сожалению, Мишан использует процедуру с двойным счетом, поскольку «косвенные или производные риски» (pp. 699–705), связанные со смертью человека, включая финансовые или психические потери для других людей, уже учтены в прямом вынужденном риске, как его понимает Мишан, благодаря заботе потенциальной жертвы об этих людях. Компенсация за принятие прямого вынужденного риска должна быть достаточно велика, чтобы человек согласился взять на себя риск смерти. Исходя из посылки, что у людей есть право покончить жизнь самоубийством, бросить работу и т. п., разумно полагать, что, если сама жертва не заботится о косвенных или производных рисках, они вряд ли могут рассматриваться как издержки, которые можно надлежащим образом возложить на другого, который рискует жизнью жертвы или причиняет ей смерть. В конце концов разве эти издержки можно возложить на человека или его имущество, если он совершил самоубийство или бросил работу? Если, с другой стороны, он обеспокоен косвенными или производными рисками, они (в должной мере) будут включены, с учетом его беспокойства, в компенсацию прямого риска. К этой критике, однако, нужно добавить, что у жертвы могли быть обязательства перед другими людьми, на которые ей было наплевать, но ей пришлось бы их выполнять, если бы она не погибла, – возможно, в силу давления со стороны общества или закона. Теоретическое определение адекватной величины компенсации должно включать косвенные риски, падающие на лиц, которые были жертве безразличны, но перед которыми у нее были обязательства.