Анархия, государство и утопия. Роберт Нозик

от серьезности ущерба – чем выше ущерб, тем ниже пороговый уровень. Можно представить себе некоторое определенное значение ожидаемого ущерба, единое для всех действий и определяющее границу нарушения прав; действие нарушает чьи-либо права, если ожидаемый ущерб для этого индивида (т. е. вероятность ущерба, умноженная на его величину) не меньше данного значения. Но чему равно это фиксированное значение? Равно ли оно ущербу от наименее значительного акта (гарантированно наносящего только этот ущерб) из тех, которые нарушают естественные права личности? Такая интерпретация не может быть использована традицией, с точки зрения которой украсть у человека пенни, булавку или любой другой сколь угодно мелкий предмет – это нарушение прав. Эта традиция не устанавливает нижнее пороговое значение ущерба в случае, когда ущерб гарантирован. Трудно представить себе, что традиция естественных прав, не отступая от своих принципиальных положений, может установить пороговое значение вероятности, начиная с которого возникает неприемлемо высокий риск для других. Это означает, что трудно понять, как в этих случаях традиция естественных прав проводит столь важные для нее границы[76].

      Если ни одна теория естественного права еще не установила точную линию, определяющую естественные права людей в рискованных ситуациях, что должно происходить в естественном состоянии? В отношении каждого отдельного действия, которое порождает риск нарушения границ в отношении других людей, у нас есть следующие три возможности:

      1. Действие запрещено и наказуемо, даже если компенсация выплачивается за любое нарушение границ, а также в том случае, когда выясняется, что ничьи границы не были нарушены.

      2. Действие разрешено при условии выплаты компенсации тем лицам, чьи границы действительно были нарушены.

      3. Действие разрешено при условии выплаты компенсации всем тем, кто подвергся риску нарушения границ, вне зависимости от того, были ли действительно нарушены границы этих людей.

      Третий вариант позволяет людям выбрать и второй: они могут сложить выплаты, положенные тем, кто подвергался риску, чтобы обеспечить полную компенсацию тем, чьи границы были действительно нарушены. Третий вариант будет убедителен, если создание значимого риска для другого само по себе рассматривается как пересечение границ, которое должно быть компенсировано, возможно, потому что при этом у людей возникают опасения и страх[77]. (Лица, добровольно идущие на такой риск в условиях рынка, получают «компенсацию» в виде более высокой заработной платы за профессиональный риск вне зависимости от того, реализуется он или нет.)

      Чарльз Фрид недавно предположил, что люди согласились бы с системой, которая позволяет им подвергать друг друга «нормальному» риску смерти, и предпочли бы ее системе, которая в принципе запрещает подвергать жизнь других риску[78]. Никто не попадает в особенно

76

Можно было бы убедительно аргументировать, что подход, предполагающий континуальное множество значений вероятности и требующий установления порогового значения, является неправильной постановкой задачи, и в результате любое положение того порогового значения (кроме 0 или 1) почти наверняка будет выглядеть произвольным. Альтернативный подход начал бы с соображений, «перпендикулярных» рассмотрению вероятностей, чтобы теоретически вывести из них ответ на вопросы о рискованных действиях. Возможны два типа теорий. Теория одного типа могла бы установить, где следует провести границу так, чтобы это решение не казалось произвольным: хотя место этой границы на шкале вероятностей ничем не примечательно, оно выделяется в других измерениях, которые учитывает эта теория. Теория другого типа могла бы предложить критерии принятия решений о рискованных действиях, не требующие проведения границы на вероятностной оси (или на оси математического ожидания, или еще на какой-нибудь оси такого рода), так что действия, оказывающиеся по одну сторону от границы, трактуются одним образом, а оказывающиеся по другую сторону – другим образом. Такая теория не размещает действия в порядке, задаваемом вероятностным измерением, а также не разделяет действия на классы эквивалентности, коэкстенсивные какому-либо интервальному разбиению единичного отрезка. Рассуждения, приводимые такой теорией, подходят к вопросу просто по-иному, в результате чего одно действие запрещается, в то время как другое, с более высоким значением ожидаемого ущерба, разрешается. К сожалению, пока не создано ни одной удовлетворительной альтернативной теории ни того, ни другого типа.

77

Не может ли лицо, предпринимающее действие, вместо компенсации раздать транквилизаторы всем, кого он ставит в рискованную ситуацию своими действиями, чтобы они меньше боялись? Не должны ли они принять транквилизаторы сами, так, чтобы действующее лицо не волновалось, что люди пренебрегли этой мерой и потому испытывают страх? Превосходное введение в эти вопросы см. в статье Рональда Коуза: Ronald Coase, “The Problem of Social Costs,” Journal of Law and Economics, 1960, pp. 1–44 [русск. пер.: Коуз Р. Проблема социальных издержек // Коуз Р. Фирма, рынок, право. М.: Дело, 1993. С. 87–141].

78

Charles Fried, An Anatomy of Values (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1970), chap. 9.