Я вернусь через тысячу лет. Книга 1. Исай Давыдов

будет гордиться отцом-героем. Ребёнок будет расти как дитя героя. Дети героев – обычно прекрасные люди!

      – Во-первых, я не герой, не преувеличивай. И все мы тут не герои… А во-вторых, я всю жизнь буду мучиться от того, что не увижу своего ребёнка, не поддержу его… Особенно пока он мал и беспомощен…

      – «Во-первых… во вторых…» – передразнила Лина. – Тебе никто не говорил, что ты эгоист? – неожиданно ледяным тоном поинтересовалась она.

      – Кажется, ты первая.

      – Хоть где-то я успела первой! – Лина усмехнулась. – Ну, пока, юный старичок! Думай, пока я не передумала…

      Она по-дружески чмокнула меня в щёку и побежала к биолётам, стоявшим у ворот «Малахита». Отсюда до станции хайвэя – монорельсовой дороги – не так уж далеко.

      Почему-то мне кажется, что она не приедет больше в «Малахит». Хотя я и приглашал. Десять дней назад мы, наверное, виделись с нею в последний раз.

      А вот Таня сюда не заглядывала. И вообще никак не напоминала о своём существовании.

      Когда думаю о Тане, кажется, что настоящее – позади. Конечно, будет когда-то другая девушка. И женюсь, наверное, иначе не пустят на Риту, и выходить придётся, как точно сказала Лина, «не в ту дверь». Но весь этот «кастовый», по её определению, брак заранее кажется лишь заполнителем той огромной пустоты, которая образовалась после Тани, и в которой совсем потерялась маленькая, отчаянная, сладкая и горькая Лина.

      Иногда гадаю: что было бы, если б мы с Таней не расстались? Не видать бы мне «Малахита»! Ведь я давал слово. Давно, ещё в седьмом классе. Хотя Таня и не просила никаких обещаний. Но я никогда не нарушал своих слов.

      Интересно, а как это решалось у Женьки Верхова?

      Вначале мне показалось, что он не колебался, всё решил быстро. Потому что когда я пришёл на выпускной вечер, сразу увидел заплаканные глаза Лены Буковой. Она была очень нарядна, как всегда изящна и эффектна, но её большие зелёные глаза были измучены и полны отчаяния.

      Немного позже я встретил взгляд Женьки. В этом взгляде было столько боли, что я поразился.

      Впрочем, и Женька удивлённо глядел на меня. Ведь на вечере я ни разу не подошёл к Тане. Впервые. Наверно, Женька тоже прочитал что-то неожиданное в моём взгляде.

      Но, в общем-то, ему было не до меня. Он торчал возле Ленки. А я был один. И мог наблюдать.

      Главное я понял на том вечере правильно: Женька решился. Хотя, наверно, и не так легко, как показалось мне.

      Тогда, на выпускном вечере, Женькина решимость мне нравилась. А сейчас она почему-то кажется жестокостью.

      Конечно, Лена не была ангелом. Но кто из нас ангел? А Женьку она любила. По-настоящему. И на всё шла ради него. Когда он сломал ногу на трамплине, ещё в девятом классе, она сидела у него целыми днями. Даже перестала ходить в театральную студию. И сорвала там какой-то отчётный спектакль, потому что у неё была главная роль. Она знала, что за это её отчислят. Ибо актёр всегда должен быть актёром. Горе не горе, а играй! Лена не стала. И пожертвовала ради Женьки студией.

      А может, и не только студией?

      Видно, Женька был для неё дороже всего.

      А